Нашлись гиены не слишком легко. Зеленоватые они, отлично сливающиеся с травой. Маскировка на уровне. Не удивлюсь, что могут менять цвет и подстраиваться под окружающую среду. Любит местное зверьё мимикрировать. Молодец, Раиса. Заметила!

Выглядят гиены точно так же, как и земные собратья. Раскрас только отличается, а вот форма тела та же. Размером покрупнее будут. Раза в полтора больше. Опасные хищники. Впрочем, для пулемётов не опасны ничуть.

– Вижу и наблюдаю, – сказал я. – Крупные гиены в этом мире. Но сравниться со сколопендрой, желавшей сожрать меня, не могут. Сколопендра жуть какая ужасная! А эти… так, собачки безобидные.

– Ну не скажи, – отозвалась Раиса. – Лучше одну сколопендру встретить, чем семь хамелеоновых гиен. Я их заметила случайно. Если не заметят часовые в лагере, мало им не покажется.

До лагеря гиенам осталось бежать метров двести, и их пока не заметили. Когда расстояние сократилось до сотни метров, гиен по-прежнему не замечали. Они сбросили скорость, немного разошлись в стороны и, пригибаясь, продолжили наступление.

– Эти хамелеоновые гиены – агрессивные хищники? – поинтересовался я.

– Да, агрессивные, – ответила Раиса. – Нападают только стаями. На людей всегда. На мелкую живность тоже. Жрут много и постоянно. Как убитый тобой бругар. Тот, правда, посерьёзнее будет. Впрочем, говорят, что стая гиен численностью от десяти особей может взять измором даже бругара. У местного зверья есть одна нерушимая особенность: оно жрёт всё и вся. Даже травоядные такими зовутся только условно. Мяском они не брезгуют.

Гиены дошли до палаток и легли. Это действие сделало их полностью незаметными. Посмотрел на лагерь и больше не смог их найти. Плохие зверушки. Очень плохие зверушки! Радует, что дело они могут сделать хорошее.

– Атакуют лагерь? – с долей удивления спросил я.

– Вряд ли, – ответила Раиса. – Скорее всего, пару палаток. Каждая тварь схватит себе жертву и даст дёру. Они не глупые. Знают, что люди тоже хищники и умеют убивать на расстоянии.

Я задумался и решил спросить:

– Мы вот тут лежим, отдыхаем… Что мешает таким же гиенам подойти к нам и сожрать нас?

– Собственно, ничего, – с холодным спокойствием отозвалась Раиса. – Нас могут сожрать, и мы не сможем ничего сделать. Без транспорта так далеко от посёлков находиться опасно. Даже рядом с посёлками опасно. Тварей хватает.

– Это днём… – пробормотал я. – А ночью? Мы шли ночью по этим полям. Такое вообще кто-нибудь делает?

– Конченые психи, как мы, делают, – ответила Раиса. – Но обычно они живут недолго. Мы другое дело. Ситуация вынуждает.

Да уж, перспектива быть сожранным меня не радует. Воображение мгновенно нарисовало сколопендру, нападающую со спины. Машинально обернулся, но кроме кустов там ничего нет. Кусты плотные, и пробраться по ним бесшумно не сможет даже кролик. Можно не бояться. Условно, конечно. Главное – не думать о сколопендре.

Гиены лежали неподвижно минут десять, а затем ринулись в атаку. Целью они выбрали две палатки. Разорвать ткань и проникнуть внутрь для них не составило труда. Первая, шестиместная палатка, упала, когда в неё влезла вторая гиена. Упала и начала вздыматься и трястись. Внутри неё борьба. Две другие гиены решили не лезть внутрь, а просто схватились за ткань палатки и разорвали её в стороны. Вторая палатка, четырёхместная, упала почти следом за первой, но внутрь неё забралась только одна гиена, а две другие начали рвать снаружи.

Лагерь взорвался. Не в прямом смысле, конечно. Паника прошлась по нему от места нападения волной. Другие палатки тоже западали. Испуганный человек – дурной человек. Совсем не соображает. Часовые, охраняющие транспорт, повскакивали на капоты Хамви и принялись выискивать цели. Часовые в лагере рванули в сторону транспорта. Следом за ними рванули сумевшие выбраться из палаток люди. Жаль, что ничего не слышно. Ор, наверное, стоит страшенный.

Гиены на суматоху не обратили внимания. Все, кто был внутри палаток, благополучно скончались. Это видно по окрасившейся красным ткани палаток. Каждая гиена схватила в зубы по человеку, не выпуская из захвата, умелым движением забросила жертву себе на хребет и бросилась наутёк. Секунд двадцать прошло с момента атаки, а семь гиен уже бегут восвояси, каждая с завтраком на загривке. Нехило так!

– Святые негодники… – пробормотал я, а затем воскликнул: – Вот тебе и охота! Вот тебе и падальщики! Семерых на тот свет как здрасьте сказать! А может, и не семерых! Может, их там больше было!

– Может, угодники? – спросила Раиса.

– Нет, – ответил я. – Эти на угодников не тянут. Негодники они. И к тому же далеко не святые.

К моменту, когда в лагере поняли, кто их атаковал и в кого нужно стрелять, гиены успели отбежать метров на сто пятьдесят и начали разделяться. Две взяли направление в нашу сторону, две побежали в противоположную от нас, а три продолжили бежать прямо. Стрельбу открыли только двое часовых. Один из пулемёта M249. Второй – тот самый часовой с автоматом М4А1, до ужаса обвешанным всякой «ерундой». Гиены, услышав звук выстрелов, как по заказу начали рыскать из стороны в сторону, стараясь сбить прицел.