Я не знаю, что сказать. И вообще стараюсь не думать, давно понял, что медведь знает мои мысли, от которых ему может быть неприятно.

– Пустяк, о котором можешь не заморачиваться, человек. Толстый и прочие оскорбления привычны так же, как смена дня и ночи. Сотни лет такой, каким ты меня видишь, давно привык. У всех нас, обладающих разумом, есть свои недостатки. Мой – чрезмерно большой вес. Он делает меня неприятным для глаз и невыносимым для обоняния, но не делает ненужным, а это главное. Я хотел бы быть таким же статным, как Угрх, но мне недостаточно силы воли, слабый в этом направлении.

Набравшись смелости, я всё-таки задал вопрос:

– Нам нужна помощь в убийстве одного человека. Урхарер, твои способности могут внушить человеку, что он должен убить себя?

Медведь потратил секунд пять на то, чтобы качнуть головой, а затем ответил:

– У вас есть ответ на этот вопрос, вы просто не захотели немного подумать, чтобы найти его. Место поиска – разговор, который состоялся недавно с твоим дядей. Он не просто так провёл над собой и вами эксперимент, а с очень важной целью. Пытался выяснить, насколько сильны мои способности, и он выяснил это. Увы, но чтобы убить человека, их недостаточно. Даже при помощи наводящих снов это невозможно, а ведь Росс был уверен, что я справлюсь. О прямом приказе убить себя не может быть и речи, инстинкт самосохранения любого живого существа намного сильнее меня, и если я, к примеру, сейчас прикажу тебе застрелиться, то ты не сделаешь этого. Разум включит защиту, которую ничем не пробьёшь, он просто лишит себя связи с телом. Видимо, так сама природа подстраховалась. Даже тех, кто не имеет разума, она защитила. Мне, человек, не под силу убить своими способностями даже самую никчёмную букашку. Раздавить лапой – никаких проблем.

Услышанное меня покоробило, поэтому я, не скрывая гнева, спросил:

– Росс что, твоими руками пытался убить нас? Это было целью его эксперимента?

Урхарер издал хрип-рычание, чем-то напоминающий смех, а затем ответил:

– Нет, человек Никита, твой дядя не хотел ваших смертей. Он, конечно, бессердечен и ради достижения цели может пожертвовать многим, но на такое всё же не способен. Те «удивительные» сны, в которых я навевал для вас жуткие сцены, были безопасны. Мы пытались понять, можно ли заставить человека пойти против своей сущности, и мы поняли, что моих способностей для этого недостаточно.

– То есть… – я потратил несколько секунд, чтобы сформулировать вопрос. – Вы из нас, натуралов, пытались сделать ненатуралов, так?

– Росс сказал это проще. – Мишка показал жёлтые зубки, так он улыбается.

– Как он сказал?

– Если сделаешь из этой троицы гомосеков, то и убивать силой мысли тоже сможешь. От собственного участия в эксперименте он не отказался и даже настаивал. Как выяснилось, твой дядя настолько силён, что я почти не имею над ним власти. Уникально мощный разум для столь хрупкого создания, каким является человек.

Да, дядя Вова, конечно, удивил. У него что, других кандидатов для эксперимента не нашлось? Мог бы, на худой конец, зеков привезти. Их не жалко, над ними можно изгаляться сколько захочешь.

Урхарер, прочитавший мысли, тут же объяснил:

– Росс хотел поступить именно так, но, послушав меня, не стал. Вы, по сути, были выбраны мною, потому что идеально подходили для эксперимента. Сны в ваши головы я начал транслировать ещё до того, как вы вышли из зоны комфорта, и тогда у меня ничего не получалось. Затем Росс придумал для вас стресс и каждый раз увеличивал его интенсивность методом лишений. Вспомни, когда тебе приснился первый сон.

И вспоминать не нужно, ответил сразу:

– Первый сон, он был нормальным, никаких гомосеков, приснился на следующий день после отъезда Маши. Затем, по мере того, когда я начал беситься от скуки и всех лишений, сны становились жёстче. Самая дичь пошла уже на пике, это было прошлой ночью, а уже сегодня мы решили, что пора бы поставить Россу ультиматум. Додуматься, что над нами кто-то экспериментирует, ума не хватило.

– Вы бы додумались, но не смогли, потому что я не позволил. Человек Никита, мой ответ нет, потому что я в вашем деле бесполезен. Убивать ни вблизи, ни на расстоянии не могу.

– А усыплять? – тут же спросил я.

– Пять, максимум семь людей, да, усыплю ненадолго, но о сотне и речи нет, мне такую задачу не выполнить. Иди к Харрору и разговаривай с ним, человек. Берсерк – единственный, кто вам поможет.

– Он согласится?

– Харрор получил имя в честь одного из наших Богов. Война – удел того Бога. Не сомневаюсь, что берсерк согласится. Ярость, которая скапливается в его разуме, требует выхода. Иди, Никита, а я, пожалуй, отдохну. Ты меня утомил…

Даже сидя на бревне, Харрор остался таким большим, что смотреть мне пришлось чуть выше своего роста. Если встанет, то голову придётся задрать основательно. Самый высокий, самый сильный, самый быстрый. Слово «самый» можно применять к каждому умению берсерка, если начинаешь сравнивать его с остальными. Бог Войны – звучит!

Лезвие гигантского меча не отличается от зеркала, и, лично моё мнение, полировать его дальше нет нужды, но Харрор так не считает, расходует пасту ГОИ в огромных количествах. Ещё недавно он применял для полировки поверхности и заточки лезвия какой-то другой состав, который делают сами медведи, но теперь всё изменилось, Росс подкинул берсеркам несколько килограммов пасты ГОИ, и с тех пор они с ней не расстаются.

Мечей у берсерка почему-то два, один он уже наточил и отполировал, а со вторым пока возится. Кивнув на моё приветствие, Харрор рассказал: