— Но, это значит, что его уже сегодня не будет на построении? — Барсуков расплылся в улыбке. — Да, Гена, оставаться тебе капитаном до самой старости. Если ещё больше в звании не понизят.

— О чём это ты? — Марк посмотрел на старшего офицера. Он мог позволить себе небольшое панибратство из-за тестя, и никогда не переступал черту. Почти все его знакомые прочили Чижикову большой и стремительный карьерный рост, если нигде не споткнётся ненароком.

— Марк, я понимаю, Гена — твой друг, как и Рысев. На Рысева мне, если честно, плевать, двинет там, — он махнул в сторону степи рукой, — кони, рыдать я о нём точно не буду. Туда этому щенку оборзевшему и дорога. Но Сусликова я покрывать не буду, предупреждаю сразу. Если твой тесть заметит его отсутствие на построении, то я сдам его с потрохами, так и знай. Но, только если заметит и начнёт задавать вопросы. И произойдёт это исключительно в том случае, если и ты промолчишь о том, что буквально на пару минут отлучусь.

— То есть если ты начнёшь о Сусликове направо-налево трепаться, то я сразу же пишу рапорт о твоей отлучке? — ядовито спросил Чижиков.

— В этом случае моя отлучка не будет иметь значение по сравнению с тем, что учудил Сусликов, — Барсуков ещё раз мерзко ухмыльнулся и спрыгнул с наблюдательной площадки, хоть она находилась довольно высоко над землёй.

Уже начинало светать, и на степь опускался туман. Километрах в десяти от форта протекала река, Чижиков подъезжал к ней всего один раз, вроде бы опасных тварей в ней не водилось, но, что там происходит сейчас, ему не было известно. Подняв бинокль, он осмотрел степь, но сейчас видимость резко упала. Даже ночью что-то можно было различить, туман же скрывал абсолютно всё.

— Какая же ты гнида, Барсуков, — пробормотал Чижиков, опуская бинокль. — И как талантливо это скрывал. Даже Сусликов удивился, и целый день не мог поверить, что это ты продал форт какой-то падали. — Он снова попытался что-нибудь разглядеть, но не преуспел в этом. Зверски хотелось спать. Но, нельзя. Вот на развод сходит, и можно будет идти отсыпаться, если, конечно, ничего не случится. — Прости, Женя, но я не смог предоставить тебе большую фору. Если бы я настаивал, то это было бы подозрительнее вдвойне, и эта тварь могла что-то заподозрить и затихариться. А вам всё ещё нужен открытый портал, если я ничего не путаю.

— Чего ты там бормочешь? — раздался голос Барсукова снизу. Чижиков отложил бинокль и наклонился, облокотясь на перила, огораживающие смотровую площадку.

— Быстро ты, неужели дама тебя отправила обратно на дежурство? — спросил Чижиков, разглядывая предателя.

— Муженёк заявился, — поморщился Барсуков. — Никогда так рано от мадам Фуко не приходил, а тут на тебе. Мы с ним почти на пороге их дома встретились, — он хохотнул.

— Приличные любовники к пассиям через окно ходят, — заметил Чижиков. — И через него дают дёру, если вдруг с мужем такая неприятность произошла.

— Вот ещё, — Барсуков взобрался по лестнице на площадку. — Никогда я в окна не сигал и не собираюсь.

— Нет в тебе романтики, Барсуков. — Чижиков покачал головой.

— Вот чего нет, того нет, — согласился капитан. — Романтика, это вон, для Рысева. И для всех бездельников, которые делают вид, что чему-то учатся в этой их Академии изящных искусств. А я человек сугубо практичный. — Он посмотрел на степь. — Ну что, можно сказать, что нам с тобой повезло. Ни одного прорыва за наше дежурство. Если, конечно, не считать прорывом проезд Рысева с компанией.

— Почему ты так не любишь Евгения? — прищурившись, спросил его Марк, потому что настолько откровенную неприязнь к кому бы то ни было, он встречал впервые.

— Он не девка, чтобы я его любил, — огрызнулся Барсуков. — Да и жена у него… — Он замолчал, подбирая слова. Наконец, нашёл нужное определение и продолжил. — Пигалица она. Взгляд не ласкает, да и в руках нечего подержать. Вот та фигуристая вдовушка, которую Рысев в доме от Перепёлкиных ему доставшемся поселил, просто огонь. Наверняка же Рысев её притащил, чтобы иной раз на чай захаживать.

— Почему ты так думаешь? — Чижиков почувствовал глухое раздражение. — Женя верен Марии. И это скажет каждый, кто хоть маленько их знает. Недаром же он Машу своей музой называет.

— Ой, да ладно, зачем он тогда вдовушку притащил? — Барсуков паскудно улыбнулся. Но, на мгновение задумавшись, продолжил. — Хотя, может быть, он дружку своему подарок сделал. Рысев такой странный, что вполне может в свою пигалицу втрескаться.

— Да какое тебе дело до Рысева? — Чижиков не сумел скрыть раздражения.

— Ты прав, мне нет до него никакого дела, — Барсуков похлопал Марка по плечу и зевнул. — Ещё немного и пойдём уже спать. — Чижиков ему не ответил, повёл плечом и повернулся к степи. Почему-то ему показалось, что Женя является далеко не последним фактором, подтолкнувшим Барсукова на предательство. Знать бы ещё почему.

Подремать получилось часа два, не больше. Уже в семь утра все были на ногах и прохаживались вокруг машин, не выходя за пределы границ разрушенного храма, ограниченных колоннами.