— Нормально бро — тот кивнул на тяжелый байк — шестьсот лошадей, толстая рама, клетка, да там еще и чушки свинцовые для массы. Эта штука стену бетонную проломит… Ну если не слишком толстая конечно.

— Тебя ж размажет.

— Не меня бро — негр покачал головой и кивнул на напарника — его. Он знает на что идет, зато если уцелеет косяк погашен будет и долг списан.

— Понял — бодигард кивнул подтверждая что разобрался в схеме работы воров.

— А если не хватит, у меня под обтекателем УЗИ — шарахну очередью по курсу, сниму остатки.

— А если выдержит?

— Слушай бро, думаю если бы он был из тех кто такое может удержать, нас бы на него не направили. Ты же не соврал шефу? Пацан из рядовых, не элита?

— Да слабак он — влез подопечный бодигарда — я его щит чуть голыми руками не расколол.

— Ну вот и порешили, бро.

— Они в этот кабак зашли, долго сидеть точно не будут, поезд отправляется через пару часов.

— Дождемся — кивнул негр и завел байк — инфу принял, давай бро, и это, близко не стойте, будет шумно, грязно и громко… Покеда.

Когда мотоциклисты уехали, скрывшись за углом, бодигард со своим подопечным, остались дожидаться развязки, которая долго себя ждать не заставила.

Клиенты вышли из кабака, и радостно хохоча побежали по улице, в их сторону. В груди молодого благородного, шевельнулся червячок мимолетной ревности — это ведь он мог вот так веселиться с этой девчонкой, красивой что уж греха скрывать, если бы этот сраный рокер не влез в их дела. Он во всем виноват… Ну и заплатит за это сейчас.

Взревел мотор, Воронов успел обернуться, его фигура поплыла, словно на мгновение ее затянуло полупрозрачным туманом. Тяжелый мотоцикл торпедой влетел в русского, разбрызгивая вокруг горящий бензин и высекая искры из его духовного доспеха, и энергетические всполохи в местах где щит не выдерживал и нематериальная структура брони рассыпалась.

— Доспех сбивают — пояснил бодигард своему подопечному — мы в Сирии доспехи АГСами снимали или ПТУРами. А горящий бенз у них как индикатор, там еще и дымовухи походу, видите как дымит? дым липкий, густой, как хлопья. Такой сразу все вокруг закоптит, чего коснется.

— А если не собьют?

— Сбили — радостно сообщил бодигард, от его наметанного взгляда не укрылись несколько горящих капель бензина, попавших на плащ Воронова и закопченые руки и лицо русского, а в следующий миг второй мотоциклист пронесся рядом, вырывая из рук парня артефакторное оружие.

— Все получилось?

— Получилось — телохранитель вынул из кобуры пистолет и передернул затвор — наш выход.

— Черт, сказал же, не до тебя — я подхватил телекинезом мусорный бак и швырнул в мажора.

Тот встретил летящую в него жестянку громовым раскатом от которого зазвенели стекла и сорвавшейся с руки молнией, превратившей мусорный бак в раскаленные брызги.

— Ты вообще одаренный — усмехнулся он, с каким-то снисхождением глядя на то, как я поднимаю телекинезом и подвешиваю в воздухе всякий крупногабаритный хлам — или ты вообще ничего не умеешь? Только мусором швыряться?

Красуясь, мажор щелкнул пальцами, высекая искры и раскаты грома, а затем его руки окутались сетью электрических разрядов.

— Не лезьте леди, парни сами разберутся — услышал я голос со стороны и увидел, как охранник этого пацана направил на Кейт ствол, а в следующий момент, мажорик, приподнявшись над землей на полметра, рванул в мою сторону.

Ему навстречу словно копье, полетел дорожный знак, тот замедлился, отбив толстую железную трубу в сторону, а я схватил мусорный бак, но вместо того, чтобы бессмысленно швырять его в духовный доспех противника, перевернул эту здоровую железную бочку в воздухе и натянул на не успевшего среагировать мажора. Сдавил, обжимая металл словно фольгу, ноги, торчащие из бака, задергались, а я накинул сверху мусорный контейнер стоявший поблизости, похожий на огромный железный ящик, и тоже смял. Соскреб с земли остатки пылающего байка, и последним силовым импульсом швырнул все это в висящий в воздухе комок смятого металла, из которого торчали две ноги.

Окутанная пламенем половинка мотоцикла пушечным ядром ударила в на мгновение ослепшего и оглохшего мажорика. Тот вращаясь как сбитый самолет, отлетел к стене дома, врезался в нее и рухнул на землю.

Все, мана почти на нуле. Каждый маг видит свой магический резерв по-разному. Кто-то, закрыв глаза, видит его как цвет, который меняется по мере расходования сил, кто-то, ощущает трату маны как голод, Данте рассказывал как-то, что он ощущает манорезерв как жар в груди, который остывает и даже начинает холодить по мере расхода сил. Как видит свои энергетические запасы Неро я не знал — наверное, как процент заряда батарейки…

Я, закрыв глаза, видел свой манорезерв как что-то похожее на атом. Я называл это «ядром», и оно примерно так и ощущалось. Черное, шарообразное ядро, глянцево блестящее, и клубящаяся вокруг него сияющая фиолетовым светом туманность. Чем больше маны — тем объемнее и плотнее это фиолетовое марево, вплоть до того, что черного ядра внутри, было совсем не видно. Каждое применение магии словно бы высасывало эту туманную материю, расходовало этот свет. Сейчас в своем воображении я видел только черное ядро, да несколько сияющих фиолетовых икорок вокруг него. На щит наверное хватит…