— Алексей, — представился я и пожал руку девушки.

Тёплую и мягкую, с аккуратными розовыми ногтями.

— Я знаю, что вы Алексей Бринер, — закивала она, задержав рукопожатие и крепче стиснув мне ладонь. — По всем каналам про вас говорят, а у вашего дома дежурят журналисты. К тому же, меня сначала проверила ваша охрана у входа. Сложно не заметить, что тут живёт знаменитость. Когда я увидела вас на улице, то поняла, как мне повезло жить рядом с вами. Если вдруг что-то случится, то вы меня спасёте.

Она рассмеялась лёгким и звонким смехом, опять кокетливо поправила очки. На её щеках появился румянец смущения.

И тут вдруг я заметил, как на лбу и подбородке девушки проявились еле заметные шрамы, а потом сразу же исчезли.

И если бы я не был сидархом, то даже не заметил бы этого. Но я заметил. И шрамы были не простые, а магические.

Не знаю, что случилось с этой девушкой, но с ней точно было что-то не так.

Мне пришлось улыбнуться.

— Рад познакомиться, и спасибо за пирог.

— Я тоже очень рада познакомиться, Алексей. Но мне пора, тороплюсь на собеседование… — Девушка наконец отпустила мою руку.

Затем обратилась к Эсфирь.

— Пока, Эсфирь! Ещё встретимся! Ты такая милая!

Эсфирь помахала соседке рукой и понесла блюдо с кексом в столовую, но как только я закрыл за девушкой дверь, то сразу же крикнул:

— Не ешь это! Даже не вздумай!

Она высунулась из столовой.

— Но он так вкусно пахнет… и там такая вишенка… и сама соседка такая милая… разве тебе она не понравилась? Очень красивая.

Но для меня это были вообще не аргументы.

— Мы попросим Азель испечь тебе пирог. Ей я больше доверяю, чем какой-то соседке с улицы.

Я быстро прошёл к телефону, что стоял на тумбочке в гостиной, и набрал заученный наизусть номер.

— Это Бринер. Соедините с Жаном Николаевичем, — попросил сразу, как только на другом конце провода ответили. — Код триста, пять, ноль.

Как только секретарь генерала Чекалина подключился, я быстро попросил его:

— Проверьте одного человека. Анастасия Баженова, лет двадцати, приехала из Петербурга, знакома с хозяевами дома напротив меня, арендует их жильё. Ищет работу. Маг Пути Эреба.

Жан Николаевич был, как всегда, немногословен, но обещал проверить быстро.

Положив трубку, я услышал недовольный голос Эсфирь за спиной.

— Ну почему ты такой подозрительный? Нас наконец-то любят люди… человек пришёл с кексом, а ты… — Она вздохнула и неожиданно спросила: — А если бы Виринея тебе кекс предложила, ты бы отказался?

Я нахмурился, представляя себе, как Виринея снова предлагает мне кекс. Отказался бы я? Да нихрена подобного.

— Давай без обид, — урезонил я Эсфирь. — Но надо быть осторожнее. К тому же, кто у нас пророк? Ты что-нибудь видела насчёт этой соседки?

Она поморщилась.

— Я ничего не вижу насчёт соседки. Вижу, что она очень милая, и мы ей нравимся. И она не такая мрачная и не носит топор, как твоя Виринея. Но больше… ничего не вижу. Осколки молчат.

Эсфирь растерянно посмотрела на меня и пожала плечами, а потом снова с обидой поморщилась:

— А ты был с ней невежлив. Видимо, привык, что сначала к тебе должны с топором явиться, да? А вдруг она обиделась и больше не придёт? Вот я бы на её месте обязательно обиделась! Она, наверное, нас теперь ненавидит!..

В то же время в доме напротив

Анастасия вернулась и захлопнула дверь.

Милая улыбка тут же исчезла с её лица.

— Сволочь ты, Бринер.

По его смазливой физиономии она сразу поняла, что её угощение пробовать он не собирается, как и не собирается с ней сближаться.

Там была глухая и непробиваемая стена.

Его ничего не пробрало: ни милая улыбка, ни смущённый румянец, ни беззащитность, ни расстёгнутая верхняя пуговица блузки, ни предложенный кекс.

А ведь в пироге ничего плохого не было. Просто корж из пекарни на окраине города. Дорогой корж из дорогой пекарни — не подкопаешься. Выглядит как домашняя выпечка.

Но Бринер не повёлся, и Анастасии пришлось повременить с предложением, от которого он не сможет отказаться. Был риск, что всё же откажется, если сильно наседать.

Он хитрый и предусмотрительный.

Да, придётся подождать.

Анастасия посмотрела в окно из гостиной на дом напротив.

Ну ничего. Это не проигрыш, а лишь разведка, мягкая и нежная, шоколадно-вишнёвая. Бринер всё равно никуда от неё не денется, а она и не таких неприступных мужчин цепляла и гнула под себя.