— Марк, ты меня вообще слушаешь!?

— Прости, я задумался.

— И о чем же таком ты задумался, что перестал меня слушать?

— Ну... Я тут подумал в общем... Ты же своих солдат не только бегать учил? Драться, наверное, тоже. Научи меня.

— Эх... Я ему о жизни, душу можно сказать изливаю, а он... Ну весь в отца. Тот тоже вечно лез туда куда не надо... Вот зачем тебе это?

— Мужчина должен уметь драться. Разве не так? А то мало ли что...

— А ты себя прям уже мужчиной считаешь?

— Ты же сам меня так назвал. Приходится соответствовать...

— Ну что же... Вставай, мужчина. Давай, давай шевелись, а то я передумаю. Нападай.

— Что? Это как?

— Как можешь, так и нападай, а я посмотрю, что из этого выйдет.

Вначале я попробовал ударить рукой. Неумелый удар бы отражен, а в ответ прилетела увесистая пощечина. Щека загорелась. Следующий удар я попробовал сделать быстрее — эффект тот же. После второго удара щека буквально онемела. Я ощутил приятный задор. Кровь начала закипать и каждый мой выпад становился все агрессивнее. Помогало это слабо и сколько бы не старался мои атаки отражались и в ответ я получал неслабые тычки и пощечины. Бить сильно меня явно не хотели. Решив, что удар ногой будет неожиданным я вложил в него все силы и... Снова неудача. Только в этот раз все было намного жёстче. Схватив мою ногу дед подсек вторую и легким движением руки толкнул меня от себя. Я свалился как мешок с картошкой, ударившись спиной о землю. Встать мне не позволили, прижав ступней тело к травяному ковру.

— Да, Марк... Боец из тебя вообще никакой. Ну ничего... Даже из такой каракатицы можно сделать боевого осьминога. Работать тебе придется много, а учитывая, что твоя мать вряд ли позволит избивать тебя дома, то тренировки будут здесь. Может через годик ты даже ударить меня сможешь.

— А нельзя место поближе найти?

— Можно, но мне здесь нравится. Чистый воздух, людей нет и искупаться можно сразу. Будем на машине добираться. Ну по крайней мере я. Хе-хе.

— А я?

— Посмотрим.

— Что?!

С тех пор в моей жизни началась новая полоса, в которой не было места ни спокойствию, ни времени, ни отдыху. Практически все свободное время я тратил на попытки моего деда сделать из меня суперсолдата. Постоянные синяки, ссадины, растяжения, рассечения мешали спокойно спать и ходить. На моем теле уже не оставалось мест, которые бы не болели или не напоминали о себе в течении дня. Но тяжелее всего было не мне, а моей матери. Она не могла спокойно смотреть на то как ее единственный сын превращается в один сплошной синяк. Она много раз пыталась говорить со мной, с Джонатаном, но ее аргументы про цивилизованные методы решения проблем никого не убедили. И ответ всегда был один и тот же. Ведь никто никого ничего не заставлял делать. Это было мое решение и повлиять на него никак не получалось. И я по-прежнему истязал себя до потери сознания. Так было необходимо...

С тех пор как мать махнула рукой на мои самоистязания прошел не один месяц. Я больше не слышал в свой адрес речей про то что я себя угроблю так ничего и не добившись. Кажется, она поняла, что мальчик вырос и больше не нуждается в ее опеке или советах. У меня была цель, и я как мог шел к ней, иногда полз. Ну а когда совсем не было сил то смотрел в ее сторону.

Время шло очень быстро. Дни в воспоминаниях казались минутами. Да и вспомнить то нечего было. Каждый из них был похож на предыдущий. Тренировки, походы в школу, но только теперь кое-что изменилось. Вместе с растущими возможностями росли и амбиции. Я начал проявлять социальную активность. В основном в спортивной сфере. Теперь если в школе проходили какие-то соревнования, то я старался участвовать в каждом. Очень скоро выяснилось, что моих возможностей хватает для того чтоб обыграть практически любого в возрастной группе до 16 лет. Этим я и занимался регулярно — втаптывал в грязь самолюбие не окрепших подростков. Противников у меня не было, но с наступлением 16 лет и переходом в так сказать старшую школу появился он...

Его звали Адам. Сын директора школы. Спортсмен с чувством собственной неотразимости. Первый во всех дисциплинах включая избиение тех, кто слабее морально или физически. Он не понравился мне сразу. И это, не смотря на то что в моральном плане я отличался от него не сильно. Такой же амбициозный и дерзкий. Разве что в высокомерии. Я свое показывал только на спортплощадке, а он везде. И все бы так и осталось если бы я не стал претендовать на лавры в соревнованиях. Я почти не уступал ему ни в скорости, ни в выносливости, ни в силе. Обычно я всё-таки был вторым, но однажды выиграл. И не просто выиграл, а трижды за день. В забеге на 100, 400 и 1500 метров. Но забег был не на стадионе как обычно, а по пересечённой местности в лесу за городом. И если для меня такое было обычным дело, то для него это стало серьезным испытанием.

Первый забег на 100 метров я выиграл чудом, обогнав его всего на полшага. 400 метров дались мне легче чем ему и отрыв уже был шагов в пять. Ну а полтора километра были для него полным провалом. Среди двадцати участников он с трудом оказался на третьем месте, а я же по-прежнему был первым.

Судя по его отборным ругательствам, избиению деревьев и пинанию провинившихся камней мой оппонент был не в себе. Да что там говорить... Его просто раздирало от негодования. Трое дружков пытались успокоить взбесившегося товарища. Что-то говорили и с усмешкой махали в мою сторону руками. Адам же был зол и не переставал пялиться на меня. Было очень смешно за этим наблюдать и потому я даже не пытался скрыть своей улыбки.

После того как все успокоились состоялось вручение наград. Все как положено. Пьедестал, торжественная речь подвыпившего преподавателя по физподготовке и наконец на меня повесили типа золотую медаль. Адам получил серебряную, а его дружок Алекс — бронзовую. Он, кстати, единственный кто участвовал в забеге не от спортивного интереса, а просто так, от скуки. Лишь бы не сидеть на месте.

После забегов всем дали возможность погулять по окрестному лесу, а я решил сходить на речку, что текла неподалеку. Все что от нас требовалось это отдыхать и не потеряться за ближайшие 2 часа и вовремя вернуться к месту сбора. Учитывая количество людей, я был уверен, что среди них обязательно найдется тот, кого все будут ждать, а может даже искать до самого заката.