Из друзей – всего две-три такие же чудачки, которые любили читать и не ходили по дискотекам. Скромная и осторожная, как барышня из девятнадцатого столетия, она не нажила врагов. Но среди людей нередко чувствовала себя невидимкой, отдыхая душой только в кругу семьи. Остальные люди, сверстники, почти не донимали, поэтому устраивало и одиночество. Ни друзей, ни завистников.

Но вот снова на чистом листе проступили письмена. Кому могло прийти в голову разыграть ее? Кто мог оказаться в ее комнате без ведома домашних? Да никто!

Странные послания начали появляться в конце мая. Первая запись, возникшая в альбоме, гласила: «Я – янтарный льор-чародей Раджед Икцинтус. Согласна ли ты стать моей королевой, прекрасная София?»

Она решила, что это и правда чья-то шутка. Даже ответила с иронией: «Нет, господин льор. Мне и дома хорошо».

Тогда Софья закрыла альбом, рассмеялась и забыла на какое-то время о странном приветствии. Но на следующий день обнаружила новое, где некий Раджед расписывал красоты своего королевства, настойчиво убеждая, что она многого лишится в случае повторного отказа. Тогда захотелось разузнать у близких и друзей, кто ведет с ней такую иносказательную переписку. Но все только отнекивались.

Настоящее оцепенение Софья испытала, когда в ответ на ее новый отказ бумага сама собой проявила буквы. Сначала они напоминали не то видоизмененную арабскую вязь, не то иероглифы. И лишь спустя пару мгновений превратились в привычный русский алфавит, словно какая-то неведомая сила работала переводчиком.

«Милая София, надеюсь, вы в добром здравии. Жаль, что все чаще вы не изволите отвечать любезностью на мои послания, – ткался узор высокопарных приветствий. – Возможно, я бываю слишком прямолинейным и резким. Не хотел вас пугать своим первым посланием. Но виной тому мой каменный мир Эйлис, где я проживаю совершенно один в высокой башне. Да, у нас здесь немноголюдно. Однако моя янтарная башня скрывает множество богатств и удивительных чудес. Все еще надеюсь увидеть вас в моих чертогах».

«Магия!» – самое верное слово, которое возникло в сознании Софьи. И участница странного спектакля восприняла это отнюдь не с восторгом, особенно когда захотела показать «переписку» родителям, а альбомные листы нежданно опустели, словно кто-то подменил их, пряча свои неоднозначные наглые предложения.

Тогда-то Софья по-настоящему испугалась. Больше всего томило, что никто не видел этих писем. И это наводило на мысли о собственном помешательстве.

Она выбросила старый альбом, но настойчивый льор оставлял послания и в школьных тетрадях, и в блокнотах, а иногда на магазинных чеках и случайных обрывках бумаги. Один раз написал сообщение даже на запотевшем зеркале в душе, чем вызвал крайнее негодование. И никто, кроме нее, не видел насмешливых обращений.

Иногда переписка превращалась во вполне осмысленное общение. Льор умел красиво выражаться и знал немало философских трактатов земных ученых. Несколько раз на листах проступали сонеты и стихи, очевидно, его собственного сочинения. Софья на какое-то время даже заинтересовалась, кто ее собеседник.

Но все же она уже второй месяц жила в безотчетной тревоге. Некий янтарный чародей обладал нездоровым чувством юмора и нечеловеческой настойчивостью, раз так упрямо возникал в совершенно неожиданных местах. Сердце сжималось от предчувствия чего-то недоброго.

С каждым днем обращения становились все более нетерпеливыми, порой напоминая угрозы. Софья иногда писала осторожные ответы на признания и разговоры о высоком, но порой испуганно замолкала, надеясь, что записи исчезнут. Но льор, этот странный Раджед Икцинтус, то упрямо заваливал ее вопросами, то порой пропадал на несколько дней.

Однажды Раджед Икцинтус отсутствовал неделю, в течение которой казалось, будто все закончилось. Но потом на альбомном листе снова появилась запись: «А вот и я, прекрасная София! Надеюсь, вы не очень скучали в мое отсутствие. Как поживаете? Очень надеюсь, что не слишком надоел своими письмами. Неужели и сейчас мне не дождаться от вас ответа? Возможно, при личной встрече вы бы оказались более разговорчивой».

Нет, ничего не закончилось, льор только дал немного передохнуть от своего навязчивого внимания. Возможно, у него возникли свои дела в башне, в другом мире…

Софья быстро сообразила, что это создание не житель Земли. Хотя не верилось, что за завесой привычной реальности прячутся тайны, о которых помышляли лишь писатели-фантасты и праздные мечтатели. И кто только считал, что путешествия в другие миры – это весело и забавно? Вместо захватывающих приключений с прекрасным рыцарем «принцесса» получила только бессонницу, темные круги под глазами и нескончаемый испуг. Порой он затихал, отпускал и забывался, ведь ничего ужасного не происходило. Но порой накатывал, словно цунами, сметая самоутешение и здравые доводы. Может, и правда безумие поймало в свои цепкие лапы, насылая галлюцинации? В это было проще поверить десятикласснице из Москвы. Проще усомниться в своей вменяемости, нежели принять, что она недвусмысленно понравилась чародею из другого мира. Что хуже? Оба варианта не устраивали! И что от нее зависело? Оставалось только читать очередные послания Раджеда Икцинтуса: «София, надеюсь, сегодня вы будете более разговорчивы».

«Если вы не прекратите, я вызову милицию!» – яростно написала София на альбомном листе.

«Милицию? Кого-кого? Стражников? Вы угрожаете мне? Мне? Льору-чародею? София, вы не понимаете, с кем имеете дело. Для нас, льоров, представители вашей власти ничего не значат, – проявилась очередная наглая угроза, но вскоре льор как будто смягчился: – Неужели я так пугаю вас? Ведь я и не намерен совершать ничего незаконного. Все будет лишь для вас, все как вы захотите. Поверьте, сотни, нет, миллионы девушек-простолюдинок будут завидовать вам, если вы станете моей королевой. Разве вы не желаете этого? Разве может желать чего-то иного обычный человек? Милость льора – это высшая награда. Ох, похоже, переписка лишь мешает нашему общению. Полагаю, при личной встрече вы бы изменили свое мнение обо мне. Так я могу явиться в ваш мир?»