— То есть для стражей алкоголь под запретом?

— Да. Он нарушает чувствительность. Сразу предупреждаю, это очень строгий запрет. Лучше не пытаться.

— А как же ты пил вино у нас? — удивилась я. — Когда мы были в ресторане?

— Безалкогольное.

Хм… а я и не заметила. Наверно, потому, что была как пьяная от того, что он мне предложил.

— Координаторы обычно работают с помощницами, — начал инструктаж Эйдар. — Редко в одиночку. Только самые опытные и с особой остротой восприятия. Дело в том, что мужчины и женщины по-разному реагируют на темную энергию. Мужчины лучше чувствуют истончение пространственно-временной ткани, женщины — разрыв. Наблюдатели обычно работают группами, где есть и мужчины, и женщины. Координаторы — парами.

— А в чем разница между наблюдателями и координаторами?

Он что-то говорил об этом раньше, но тогда это не задержалось у меня в голове — слишком уж далеко было от моей реальности.

— Наблюдатели отвечают за конкретный участок того мира, где работают. Координаторы получают информацию со всех трех миров, входящих в звено, и обрабатывают ее. Я уже объяснял тебе общую схему, но на самом деле все гораздо сложнее. Когда наблюдатель-мужчина обнаруживает истончение, он передает информацию координаторам.

— Через портал?

— Нет. Портал для вербальной информации, а эта — ментальная. Особая связь. За каждым координатором закреплены наблюдатели из всех трех миров. Дело в том, что наблюдатели не могут самостоятельно определить точное место возможного прорыва. Но поскольку темная энергия влияет на все три мира, координатор может выстроить нечто вроде треугольника, связавшись с наблюдателями двух других миров. По тому же принципу, что и радиопеленгация. Он становится средней точкой треугольника, а его помощница определяет приблизительные координаты опасного места. Если истончение небольшое, его ликвидируют сразу. Но иногда это невозможно, и остается только ждать прорыва, чтобы использовать энергию сущностей. Женщина-наблюдательница вместе с ликвидаторами находится поблизости и отслеживает обстановку.

— Подожди! — у меня похолодело в животе. — Она так и погибла? Твоя жена? Я думала, она была твоей помощницей.

— Наблюдательницей. В нашем мире, — Эйдар стиснул челюсти, и на скулах проступили желваки. — Да, именно так и погибла. Оказалась прямо в этой точке. Но тебе подобное не грозит.

К счастью, принесли наш заказ, и я была избавлена от необходимости ответить на последнюю реплику. Котлета действительно оказалась похожей на киевскую, но только внешне. Слишком соленая и салистая, с грубыми волокнами. Да и вообще мне не понравилось еще ни одно местное блюдо. Даже хлеб здесь был какой-то странный — сухой и безвкусный, будто жуешь кусок пенопласта.

Но хоть не растолстею. Уже плюс.

— Значит, наша работа — отслеживать сигналы? — уточнила я, мужественно сражаясь с котлетой.

— Не только, — Эйдар аккуратно выбирал вилкой косточки из рыбы. — Отслеживать сигналы и определять координаты — главная. Но помимо этого еще и работа с поступающей информацией. Не только из наших трех миров, со всей цепочки. Уже завтра ты узнаешь это на практике.

Когда мы вернулись в замок, Аллан бросился мне навстречу.

— Лиза, тебя уже научили говорить на нашем языке? — спросил он по-русски, обнимая меня поперек живота.

— Да, научили, — ответила я на языке Эйрены. — И говорить, и читать. Писать, наверно, тоже, но я еще не пробовала.

— Если хочешь, мы можем с тобой иногда говорить на твоем языке. Чтобы ты его не забыла. Ведь тебе же придется вернуться домой.

Он как-то сразу погрустнел — будто солнышко зашло за тучу.

— Ну-ка! — я присела перед ним на корточки. — Нос не вешать. Это будет еще не скоро. Поэтому сейчас из-за этого расстраиваться нет смысла.

«Ну да, не скоро. Три года пролетят как три дня».

Я с удивлением повернулась к Эйдару, который стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди: похоже, это была его излюбленная поза. Я не прочитала его мысли, не услышала их. Я даже не могла сказать, на что это похоже. Как будто просто знала, что он так подумал.

«Это и есть ментальная связь, Лиза. Майкель сказал правду: у тебя очень чистые и открытые каналы. Именно так мы с тобой и будем общаться в координационном центре. И только так. Вербальная связь там запрещена, поскольку создает помехи для ментальной».

«Надеюсь, вне центра мы все-таки будем разговаривать по-человечески? Через рот?»

Я даже не поняла, как у меня получилось. Это тоже была не мысль, а что-то совсем другое. Она была оформлена не словами. И не зрительным образом. Такое же знание, как и о мыслях Эйдара. Только теперь я направляла это знание к нему.

— Разумеется, — ответил он с усмешкой. — Это только кажется, что такая связь — легко и просто. Но после рабочей смены голова похожа на ржавое ведро. Я скажу Пакстону, чтобы твои вещи перенесли в дом.