— Дневник? Или мемуары? — как-то не удержалась я, хотя и обещала себе, что не буду спрашивать.

— Вроде того, — смущенно ответил он.

Как-то днем мы с Алланом вышли погулять. Рядом с домом не было сада, только задний двор и крохотный палисадник, где росли чахлые цветы. Мы выходили на пустынный берег моря, в стороне от порта. Аллан собирал на мокром песке камешки и раковины, а я почему-то вспомнила, как мы ехали на побережье, чтобы там разорвать своею силою ткань пространства.

— Послушай, — сказала я вечером Эйдару, когда Аллан уснул, — я весь день думала об одной вещи. А что, если нам отъехать куда-нибудь подальше, в безлюдное место, и разорвать ткань пространства? В дыру полезут сущности, стражи бросятся их ликвидировать, подумают, что все стало по-прежнему, и оставят нас в покое?

— Я тоже думал об этом, Лиза, — ответил Эйдар. — Когда мы только уехали из Лимозы. Тогда мне показалось, что это будет преступлением — снова впускать тьму в мир. Но, боюсь, у нас нет другого выхода. Давай попробуем.

Глава 30

Все это, конечно, надо было обдумать.

Сначала идея казалась безумной, но чем чаще мы ее обсуждали, тем больше к ней склонялись.

В общих чертах план выглядел простым. Однако оставались технические детали. Нужно было отъехать подальше от города. Побережье вполне подходило, мы и в прошлый раз наметили его, хотя и в другом месте. Прорвать нашей сдвоенной силой дыру и сразу же скрыться. Пока в координационном центре определят место, пока отправят ликвидаторов, мы будем уже далеко.

Все бы неплохо, но мы не могли взять с собой Аллана. Если вдруг его сила присоединится к нашей, никакого прорыва не получится. А оставить его надолго одного мы не решались. Даже если он будет сидеть тихонько, хозяйка все равно узнает и устроит нам выволочку. И это в лучшем случае.

Поехать ночью? А если Аллан проснется, испугается, начнет плакать? Вот тогда нам точно придется искать другое жилье. Вряд ли Оссиму удастся так сразу убедить стражей, что вовсе не мы причина их бед. На это понадобится время. Возможно, нам даже придется повторить свой трюк.

Если, конечно, он вообще удастся.

Пришлось идти на риск. Мы рассказали Аллану, что собираемся сделать.

— Твоя задача побыть ночью одному и не плакать.

— Хорошо, — вздохнул он. — Жаль, что нельзя было взять с собой Йокко. С ним я не боялся бы. Но я буду разговаривать со светом.

— Ты разговариваешь с ним?

Не то чтобы я удивилась — после всего-то случившегося с нами! Но все равно было как-то… странно.

— Я с ним, — кивнул Аллан. — Он не отвечает, конечно, но я знаю, что слышит. А если вдруг будет очень нужно, что-то подскажет.

Эх, если бы свет подсказал ему, как нам поступить. Но, видимо, это было не так уж и нужно. То есть нужно — но только нам.

Следующим вечером Эйдар вывел повозку за ворота, отъехал к соседнему переулку и остановился там, дожидаясь меня. Я уложила Аллана спать, а когда все в доме стихло, осторожно выбралась на улицу. К счастью, ночь была ясная, лунная, и мы хорошо видели, куда едем. Улица шла влево, к порту, а мы свернули направо, к пустынному побережью. Дороги здесь не было, повозку трясло так, что я прикусила язык и ударилась головой о стенку.

Ехали мы не слишком долго. Эйдар остановился и помог мне выйти. Дальше нам предстояло идти пешком, чтобы не остаться, как в прошлый раз, без лошади.

Это было бы даже красиво — огромная луна, звезды, море. И романтично, безусловно. Эйдар крепко держал меня за руку, как на свидании. Но мне было сейчас не до красоты и романтики.

— Может, уже достаточно? — спросила я, поежившись: ветер пробирался под плащ.

— Если хочешь идти в город пешком, то да, достаточно, — отрезал Эйдар. — Лучше пройти еще немного сейчас, чем потом возвращаться до обеда.

Наконец он остановился и огляделся.

— Пожалуй, теперь уже хватит.

Крепко обняв меня, Эйдар припал к моим губам так, словно это был последний наш поцелуй.

— Ну… давай, — шепнул он.

Как и в прошлый раз, я закрыла глаза и представила, что мы превращаемся в столб огня, уходящий в небо, вспарываем, разрываем ткань пространства. Но… ничего не происходило.

То есть наша сила, объединившись, направлялась в небо — и все. Ни ослепительного света, ни рева, разрывающего уши, ни боли во всем теле.