Элизабет: Убеди себя, что все это - иллюзия, сон, выдумка.

Эйкен: С моим телом ничего не случилось?

Элизабет: Не случилось, дорогой. Успокойся. Жди меня в пещере. Все будет хорошо.

Эйкен: Хорошо.

Элизабет: До свидания, Эйкен. До свидания, несчастный полубог, бедный неистовый Локи, доисторический глупец. Бедный, бедный Амон-Ра, несчастный Итифалликос. Теперь-то нам известно, что значит жить среди мифов. Мы же сами выбрали этот мир.

Сразу, как только Элизабет, Дионкет и Крейн, подхваченные Минананом, пересекли долину Прото-О и направили полет к Большой Южной дороге, впереди над Пиренеями открылся мощный грозовой фронт. Облака тесно скучились на северных склонах - гигантская наковальня, где выковывались молнии и громы. Ослепительной, ангельской белизны шапки, вознесенные в стратосферу, ниже темнели и в лучах угрюмого, уходящего в океан солнца медно подсвечивали западными боками. В теснинах между тучами царил густой лиловый полумрак там вспыхивали зарницы, грохотали тяжелые раскаты грома. Неумолкающий грохот слился в единый божественный гул.

– Не беспокойтесь, мы успеем забраться в пещеру до дождя, - успокоил Элизабет Минанан.

– Неужели ужасная жара наконец закончилась?
– отозвалась женщина. Вот и лето прошло.

– Ты огорчена?
– удивился Дионкет.
– Я нахожу, что немного прохлады нам не помешает. То ли дело у нас, на Дуат. Мы привыкли к более влажному климату. Может, пора устроить так и на Земле?

– А-а, ты же один из первых пришельцев, - рассмеялся Крейн. Ностальгия по могилам предков одолела?

– Зря смеешься, парень.
– Минанан поддержал Дионкета.
– Дуат была куда более приятным местом, чем эта планета. В атмосфере постоянно висела легкая дымка, смягчающая жар нашего светила. Там никогда не было таких долгих, изнурительных засух и бесконечных сезонных дождей. На Дуат дождь шел в строго определенное время - распорядок никогда не нарушался. И температура редко опускалась ниже нуля, разве что в момент пребывания планеты в афелии.

– Он рассказывает о нашей родине, - объяснил Дионкет женщине.
– Мы жили в основном в экваториальных областях, а фирвулаги - ближе к полюсам, в горах. Там много гор. Если честно, то обитель врагов была страшным местом. Там всегда царила зима.

– На Дуат нет смены времен года?
– удивилась Элизабет.

– Они были едва различимы, - ответил Главный Целитель.
– Наша планетарная ось имела минимальный наклон.

– Тот мир был на редкость удобен, постоянен, тысячелетиями ничего не менялось, все было известно заранее. И питомцы Дуат были спокойны, упрямы, неторопливы. А вот наши колонисты, осваивая межгалактическое пространство, расселялись на более бурных, экзотических планетах. В конце концов они и выступили против предложения отцов-основателей Галактического Содружества, когда жители Дуат выступили с предложением оживить древний культ религии сражений.

– Бреда что-то рассказывала мне из вашей истории.
– Элизабет внимательно вглядывалась в приближавшийся грозовой фронт.
– Интересно, жители и выходцы с Дуат были единственной разумной расой в галактике?

– Нет. Мы были единственными разумными существами, осваивавшими дикие планеты, - ответил Дионкет, - но кроме нас в галактике существовала другая форма жизни. Это были Корабли.

– Корабли?
– Голос Элизабет зазвенел от удивления.
– Невероятно! Хотя, помню, у Бреды была стеклянная модель. Как же в пустоте могла развиться высокоразумная жизнь?

– Не в пустоте, - ответил Главный Целитель.
– Межзвездное пространство, особенно в пределах галактического образования, заполнено материей и энергией. Там есть все органические молекулы, необходимые для зарождения жизни, например скопления межзвездного газа, огромные облака, кочующие по Вселенной. Подобные туманности родственны галактикам - одна из них была родственна нашей, названной по имени планеты - матери Дуат.

Элизабет молчала. Воздух вокруг прозрачной сферы, мчавшейся в поднебесье, был сверхъестественно чист. С высоты птичьего полета женщина, не прибегая к дальновидению, ясно различала каждый листик в джунглях, каждую сухую былинку, торчащую на обочине широкого пыльного проселка, именовавшегося Большой Южной дорогой, каждый камешек на частых суходелах, каждую каменную розу, пламенеющую среди редких скал-останцев. Наконец, насытившись видами родной Земли - время сейчас не имело значения, она сказала:

– В нашем союзе - Галактическом Содружестве - насчитывается семьсот восемьдесят четыре планеты, населенные разумными существами. Сколько же было в галактике Дуат?

– Чуть больше одиннадцати тысяч четырехсот, - ответил Дионкет.
– Если считать с потерями, понесенными во время гражданской войны, население федерации составляло примерно сто пятнадцать миллиардов.

– Около половины общей численности разумных существ в нашем Галактическом Содружестве, - задумалась Элизабет, - и конечно, куда больше тех, кто был готов получить помощь от Галактического разума, если бы вы со своими золотыми торквесами не зашли в тупик.

– Ты считаешь, что, создав торквесы, мы оказались в тупике?
– Минанан был явно задет за живое.
– Например, меня вполне устраивает мой образ мышления, с его помощью я вполне удовлетворительно справляюсь с тяготами бренной жизни. Я больше полагаюсь на силу, чем на коварные интриги и хитрые уловки. Тем не менее льщу себя надеждой, что наступит день, и ты объяснишь мне, что такое ваша "помощь", и чего мы, тану, оказались лишены после того, как надели наши золотые торквесы. Я и другие члены Партии мира верят и надеются, что дружба объединяет и возвышает, что между друзьями не может быть недомолвок. Почему ваш Союз может быть крепче и надежнее нашего?