— Лита! — в отличие от Кхана, крылатый воин был очень рад раздражающей меня подруге, — вот я лично рад тебя видеть!

— А я тебя — нет! — Кажется, тут пахнет любовным… многоугольником? Только этого мне еще не хватало… — а это еще кто такой? Что, новобранец… ой…

— Я Рианна, — взяв себя в руки, собрав волю в кулак и вытравив из своей головы искреннее желание пустить в ход отравленные иглы, я мягко поклонилась, как объяснял мне мысленно Волк и тихонько улыбнулась, выказывая свое снисхождение.

— Ты тоже чуешь? — тихонько спросил у Морока Свэн нервно сглотнув и глянув в мою сторону, — кажется сейчас начнется…

— Да с такой улыбкой как на ее лице войну можно очень быстро закончить — к врагам пустить первой, они от страха в штанишки наложат… Рианна, не улыбайся так мило, мне аж дурно.

— Рада знакомству, госпожа Рианна, — Лита внезапно стала серьезной, улыбка исчезла с ее лица и девушка поклонилась мне, словно прямо сейчас была готова пустить в ход свою отравленную слюну, — а почему вы еще живы?

— Потому что на свою голову вытянула с того света любовь всей твоей жизни, — на лице моем не дрогнул ни единый мускул, я медленно повернулась к Кхану, который бледнел на глазах и постепенно выходил из себя, — но не переживай, на Мороке ни единой царапины.

— При чем тут Морок? — не поняла Лита, смотря то на меня, то на крылатое создание.

— Потому что Кхана ты уже не получишь… А Морок пока свободен.

Гробовая тишина, злость во мне вскипала в каждом сосуде настолько громко и ярко, что даже Кхан слегка отошел от меня в сторону, боясь за свои рога. Не знаю, почему во мне возникло столько злости, но откровенно говоря я всегда была тем еще собственником.

Внезапно Свэн не выдержал. Ушастое создание смеялось до боли в животе, нервно хихикая при взгляде в мою сторону:

— Ой весело будет... ой весело...

— Чтоб ты знала, человек, — Лита говорила ровным спокойным голосом, переполненным злостью, — я была его невестой.

— А почему я об этом впервые слышу? — Кхан слегка отодвинул меня в сторону, мягко прикрывая собой, — Лита, хватит разыгрывать сцену, Рианна верно подметила — Морок жив, радуйся.

— Да кому он нужен? — хмыкнула женщина. — и что, ни единой царапины? Вот прям вообще?

— Вообще-вообще, — буркнул мужчина, совершенно искренне надув при этом свои губы, — ни единой.

— Ты ж моя радость!

И, сменив свою цель, Лита молниеносно повисла на Мороке.

Что вообще происходит?

— Лита любит Морока, — тихонько шепнул мне на ухо Свэн. Как этот кошак оказался за моей спиной — одним богам известно, — а Морок любит Литу, но так как у них у обоих что-то не то с головой, то один ведет разгульный образ жизни, как бы доказывая свою крутость, а вторая назло ему вешается на шею его лучшему другу, вьет веревки и ни во что не ставит. В общем — пользуется как может, коварная грудастая женщина!

Любовь зла... Тут уже ничего не исправишь...

— Так... а это что за... ЭЙ! КАКОГО ЧЕРТА? — Свэн, будучи созданием необычным, пушистым и милым, никак не ожидал появления другого не менее необычного создания. Признав в нем кота, Жорик самозабвенно кинулся к нему в ноги, прося пощады, прощения, еды, нежности и любви с лаской. Мой старый облезлый котик, изрядно потрепанный этим злым и непредсказуемым миром, орал словно сломанный бронепоезд, цепляясь за одежду Свэна. Он смотрел на него как на миссию, вот только явно ошибся с выбором Бога…

— Это что за чучело? — взяв кота за шкирку, Свэн тихонько потряс его в воздухе, с ужасом рассматривая проплешины, — может мы его освободим от бренности бытия и наконец сторожевых собак накормим?

Жорик тут же приуныл, тихонько мявкнул и судя по взгляду соскучился по хозяйским коленям.

— А давай! — согласилась я к ужасу Жоры, — он меня обидел, ко мне не идет, на коленях не сидит!

— Я могу у тебя на коленочках посидеть, мрр, — Свэн явно перегнул палку, но уже ничего не исправить.

— Давай ты у меня на коленочках посидишь, — тихо заметил Кхан, бросая в сторону Свэна убийственный взгляд, — я тебя поглажу…

— Ага, и заодно шкуру снимешь…вместе с кожей и внутренностями… Ну уж нет, я как-нибудь обойдусь… Ой все, идут! Принимаем серьезный вид, на лицах маски злости и коварства, поняли? Чего встали? Работаем на публику, пока эта самая публика нас не сожрала с потрохами! Давай, давай! О, какие твари и без намордников! Отец Соэра собственной персоной!

Я не понимала, что происходит, мы как стояли в зале при входе в замок, так и продолжили этим заниматься, но каждый, каждый мгновенно изменился! И не просто сменил спокойное лицо на маску безразличия, а будто бы нутро свое поменял, вынул то, что было и перевоплотился в совершенно иного нелюдя.