И сейчас у меня на лице было сокровище, а фактически национальное достояние всей страны. Отец, когда мне его давал, то у него руки тряслись.

— Лукас! Ты точно уверен!

Папаня нервничал. Ещё бы. Ведь я его можно сказать шантажом заставил выполнить мою авантюру. Точнее это было моё требование.

— А ты хочешь чтобы я маменьке нажаловался? Ты в курсе, что она с тобой может сделать узнав про измену?

Отец, тогда, оглянулся и начал на меня шикать.

— Тихо. Тихо. Ну что ты заладил? Я же мужчина! Ты должен меня понять хотя бы из мужской солидарности.

Я тогда зло хмыкнул.

— Солидарность? И это говоришь мне ты, после того что натворил!

Я, подросток, тогда на него практически кричал и вытирал рукавом льющиеся слезы.

— Я бы может и простил тебе шашни на стороне, но ты о нас подумал?

Нос заломило сильнее.

— Ты разлучил меня с братом фактически во младенчестве!

Мой голос тогда сорвался на последнем слове.

— А я всё не мог понять, куда ты уезжаешь всё время. К нему? Да?

— Как ты догадался.

Голос отца был упавшим.

Я истерично расхохотался. Привычно закружилась голова и я утер влагу из носа. Уже знал, что это не насморк. Привык с детства, что у меня часто из носа шла кровь.

Мать окружала меня заботой и вниманием. На каждый мой чих вызывался целитель. Я рос болезненным ребенком. А потом у меня по телу стали появляться синяки, только их было слишком много.

Целитель уже переехал жить в соседнюю комнату. А потом, в один момент, я понял что устал от всего.

Я начал сбегать. Научился драться с мальчишками, что росли у дворцовой прислуги.

Ну а что? Синяком больше или меньше. Какая разница? Помню как целитель на меня ругался, а потом просто выдал личный артефакт, который он периодически заряжал своей силой.

Матери это не нравилось. Но, я тогда, вообще отбился от рук. И даже разбил склянку с кровью, которую мне привычно вливали раз в месяц. Мне неожиданно тогда стало легче, но я не понял почему.

Тогда я часто шпионил за родителями. У них обоих были любовники и это тщательно скрывалось. Но ничего не скроешь от пронырливого подростка.

В отсутствии отца, полная власть переходила в руки матери.

Так вот. Помню как решил посидеть на троне, на котором обычно встречала посетителей мама. Она опять ушла к своему блондину носатому. А я прокрался в тронный зал и захотел почувствовать себя королем. Взрослым.

Только уселся, как зад обожгло болью из-за чего я резко вскочил.

Не понял? Раньше ведь всё было нормально. Артефакт сломался?

Тогда, по глупости, решил что виновен я и никому не сказал, разумеется. Хотя. Со страхом ждал момента, когда правда вскроется и мне нагорит.

Но мама сидела на троне и не спешила вскакивать. А меня это вредное кресло, деревяшка артефакторская, отказалось принимать.

Ух я злился тогда и отрывался на всех. А потом услышал разговор двух служанок. Одна из них сетовала, что я таким расту. Другая оглянувшись на неё прикрикнула.

— Говори спасибо, что он остался один. А если бы их было двое? Второй то ребенок жив. Ай-яй-яй. Забыла. Нельзя же.

— Как жив?

Спросила молоденькая служанка, но старшая уже закатила глаза и упала.

Позже я узнал, что она умерла. Я тогда ходил мрачный почти месяц. Грубил маме и всем кого видел. Специально цеплялся. Потому, что меня всё бесило.

Да я был зол. У меня украли брата, а ведь столько шалостей мы могли бы творить вместе.

Следующую пробирку с кровью я не пропустил. И случилось чудо: я смог сесть на трон. Это навело меня на размышления, а позже выводы.

Я понял, что не наследник.

Первая реакция — шок. Понимание. Я не настоящий и всегда буду зависеть от него. От брата.

Я тогда даже его возненавидел. Ещё бы. Я ведь чувствовал себя преданным. Мне было тяжело и плохо.

Помню как сидел в открытом окне, на подоконнике первого этажа в крыле прислуги, и смотрел на воду. Река огибала замок со всех сторон. Ковырял щепкой щель в зазоре у подоконника. Неожиданно, закружилась голова и я выпал из окна.

Очнулся от ломоты во всем теле и боли. Дёрнулся и поехал на спине вниз.

Я запаниковал и испугался. Ведь каменная насыпь, которая была вокруг замка, не могла удержать меня. Ещё немного и я с огромной высоты упаду в реку.