– Кайф, - наконец, протез оказывается на полу, и я ощущаю, как облегчение наполняет мое тело. Но боль не уходит, она лишь немного уменьшается, давая мне хоть какое-то дыхание. Я стою в ванной, склонившись над раковиной, сглатывая слезы и молча проклиная свою судьбу.

Включив воду и дождавшись пока ванна наполниться. Я собрал последние остатки воли, и начал медленно опускаюсь в ванну, чувствуя, как теплая вода обволакивает мое тело и немного смягчает мои страдания.

И я знаю, что с каждой секундой я становлюсь сильнее, что эта боль не победит меня. Я закрываю глаза и предаюсь этому моменту отчаяния, зная, что в конце концов я снова встану и буду идти вперед, несмотря ни на что.

Выбравшись из ванны, я присел на бортик и начал вытираться.

Вдруг дверь открывается и в комнату входит Адриана, от которой я скрывал свое истинное состояние.

Мое сердце забилось быстрее, понимая, что она увидит меня без протеза. Она обращает внимание на стул, на котором лежал мой протез, и взгляд ее останавливается на моих ногах. Я чувствую себя неуверенно и уязвимо, словно разоблаченный.

Девушка, не произнеся ни слова, подходит к протезу и начинает его разглядывать. Я молча смотрю на нее, пытаясь понять, что происходит. Она оборачивается ко мне и спрашивает.

– Почему ты мне об этом не сказал?

– Выйди отсюда, - рявкаю я.

Развернувшись, она покидает комнату.

Оставшись один, я осознаю, что это был момент истинной слабости и уязвимости. Я не хочу, чтобы кто-то видел меня без протеза, я не хочу, чтобы меня жалели или сочувствовали. Я принимаю себя таким, какой я есть, но все же боюсь быть обнаруженным.

– Блять, блять, блять, блять, - начинаю лупить кулаком по бортику ванны.

Поднимаясь с бортика, я начал надевать свой протез на левую ногу. Я робко вставал на ноги, стараясь не сорвать баланс. Затем я открыл шкафчик и выпил огромную дозу обезболивающих таблеток, чтобы снять острую боль.

Пройдя через комнату, я вышел в гостиную, где Адриана сидела, встревоженно оглядывая меня.

– Тебе лучше его снять и дать время на отдых, хуже ведь будет, - прошептала она.

Ну, вот какого хуя она такая заботливая? Ведьма двуличная. Она не знает, какого мне сейчас стоят перед ней после того, что она улицезрела.

– Я сам решу, что мне лучше, - рявкнул я. – И убери свой убогих взгляд, не смей меня жалеть. Мне твоя жалость нахуй не нужна.

Она поднялась с дивана и посмотрела на меня таким взглядом, что в этот момент мне захотелось исчезнуть.

– Это ты захлопнись, ублюдок чёртов. Я тебе не жалею и никогда пожалею. Потому что ты ублюдок и вас таких много, а тратить на тебя свое время я не стану. Я выразила лишь чувство сострадания. Потому что прекрасно осведомлена, что протез нужно снимать и давать время на отдых. С этого момента не смей со мной говорить или что-то спрашивать в неподобающем тоне. Угрожать, оскорблять и унижать я не позволю. Этого дерьма мне хватало целых восемнадцать лет, где я была в заточения. Каждый день был исполнен страха, боли и унижений. Они оскорбляли меня, избивали, лишали еды и закрывали меня в темные чуланы, как будто я была каким-то ненужным мусором. Я не могу забыть те моменты, когда мои крики о помощи были игнорированы, когда мои слезы стекали по моим щекам беспомощно. Я была всегда одна, обделенная любовью и заботой, растущая в тени страха и большого гнетущего молчания. Но я выстояла. Мои раны затянулись, но они остались в моей душе, как глубокие шрамы, напоминающие мне о том, что я пережила. Я прекрасно вижу и знаю, что маленькая и не смогу дать тебе отпор. Но блять я не могу по другому. Мне морально больно, когда ты постоянно меня унижаешь и оскорбляешь, когда я тебе ничего не сделала. Это ты вырос с золотой ложкой, а не я. У тебя все было прекрасно, когда я выживала. Когда я каждый день не покладая рук работала за гроши, ты наслаждался жизнью. А теперь у меня амнезия и не помню. Не помню, ты это хоть понимаешь? А теперь я вижу, что никогда бы не стала твоей женой. Я не знаю, что ты задумал, но на это дерьмо я не поведусь. Рожать от тебя не стану. Найди другую дуру, что согласится отдать своего ребёнка монстру, что убивает людей и не ощущает ни капли сострадания, - закончив свой монолог, она утерла слезы и направилась на улицу.

Я слушал ее с открытым ртом, не веря своим ушам. Ее голос звучал дрожащим, а в глазах было отражено пережитое страшное время. Я не мог представить, как это возможно - оскорблять, унижать и лишать еды детей, которые так нуждаются в заботе и любви.

Мне хотелось обнять Адриану, сказать ей, что теперь все позади и она в безопасности. Но я знал, что слова не могут исцелить столь глубокие раны.

– Какова вероятность, что если пойду за ней усугублю ситуацию или дать время остыть?

Я понял, что нужно немного времени, чтобы все улеглось.

Пока она была занята своими мыслями, я сел за работу. Проверил документы, ответил на несколько писем, и убедился, что все дела в порядке. Это помогло мне отвлечься и немного расслабиться.

Позже, когда пришло время готовить ужин, я решил приготовить котлеты из мяса и гарнир из овощей. Включил плиту и разогрел сковороду с небольшим количеством растительного масла.

Пока сковорода разогревалась, начал готовить мясо. Размял фарш, добавил соль, перец и любимые специи, тщательно перемешал все ингредиенты. Затем взял небольшую порцию фарша и начал формировать котлеты, придавая им круглую форму.

Когда сковорода стала достаточно горячей, положил котлеты на нее и начал обжаривать их с обеих сторон до золотистой корочки. По ходу приготовления переворачивал их, чтобы котлеты равномерно прожарились.

Пока котлеты жарились, начал готовить гарнир. Нарезал морковь, лук и перец кубиками, добавил немного растительного масла в сковороду и начал обжаривать овощи до мягкости.

Когда все ингредиенты были готовы, выложил котлеты и гарнир на тарелку и подал к столу.

Все это время я наслаждался ароматом приготовленной еды и радовался тому, что сделал вкусный обед своей собственными руками.