Меня охватывает волнение и возбуждение. Я ощущаю, как сердце начинает биться быстрее, и кажется, что кровь бурлит в жилах. Мои глаза не могут оторваться от ее форм, открывшихся передо мной.

Я стою как приколоченный к месту, не в силах оторвать взгляд от нее. Мои мысли заполняются только ей, её обнаженная грудь и эротичное обличье. Я понимаю, что должен отпустить взгляд, но не могу себя заставить отвернуться.

Мои чувства смешаны: восторг, возбуждение, страсть. Я чувствую, что не могу удержаться и хочу приблизиться к ней, ощутить ее близко, прикоснуться. Но где-то в уме звучит голос разума, напоминая, что это неприлично, недопустимо.

– А где лифчик? – задаю главный вопрос с утра.

– Какой лифчик?

– С чашками спереди, застежкой сзади и двумя лямками, что держат его на месте не давая рухнуть в неподобающем месте в неподобающее время.

– Я дома, - рычит на меня.

– Я тоже тут. Надень его сейчас же.

– Нет.

– Не доводи до греха. Я ведь постоянно буду на тебя пялиться.

– При дочери? Нахал. Бесстыжий. Контролируй себя. И член тоже. Он выпирает у тебя, создавая натяг, как у палатки.

Бесстыжая. Ни стыда, ни совести, ни лифчика.

Выйдя из комнаты в бешенстве, иду на кухню. – Матео, а что ты тут делаешь? – удивляется дочка.

Хороший вопрос. Замечательный. – Моя одежда была мокрая после дождя, мне пришлось у вас переночевать. Ты ведь не против?

– Нет, ты не первый кто тут ночевал, так что все нормально, - произносит с легкостью. В смысле, блять не первый? Это что за благотворительность в виде ночевки?

– А кто тут еще ночевал?
– спрашиваю почти спокойным голосом.

– Дядя Олег, он тоже намочил одежду, и ему пришлось спать на диване. Ты тоже спал на диване?

– Я почти не спал, он у вас не удобный.

Прищурив свои большие глазки, она начала меня внимательно осматривать.

Мне стало дурно и нечем дышать. Вот и все моя песенка спета. Даже пожить не успел.

– А почему на тебе костюм дяди? – спрашивает она, сложа руки на груди.

Кое-как сглотнув, я понял, что казнь отменяется. – Твоя мама мне его дала.

– Ясно.

Утерев, выступивший пот со лба, сразу полегчало.

– У вас тут все хорошо? – произносит Адриана.

Я стоял в дверном проеме и наблюдал, как она заходит на кухню в своем бежевом платье. Свет от окна подчеркивал ее изящные изгибы тела, а ткань плавно обтекала ее фигуру, подчеркивая ее женственные черты.

Платье доходило ей до колена, и я не мог оторвать взгляд от этого v-образного выреза, который обнажал ее подтянутую шею и чуть приоткрытые ключицы. Каждое движение ее рук или шаг было как искусно расставленные акценты.

Точно моей смерти хочет.

– Да, мамочка.

После завтрака, я оделся и вышел на улице. Не хотел им мешать. Через несколько минут из дома в желтом комбинезоне и с двумя косичками выбегает Офелия. Улыбнувшись ей, я подхватываю ее на руки.

– Ну что готова?

– Да, - заверяет меня. – Ты мамин друг?

– Да, - отвечаю не задумываясь.

– Эх, - удрученно вздыхает она.

– Что такое малышка?

Мои руки дрожали, когда я держал ее на руках, и она смотрела мне прямо в глаза с такой искренностью и теплотой. Я чувствовал, как мое сердце сжималось от умиления и радости.

– Ты мамин друг, а это значит, что ты не сможешь ее полюбить и быть вместе с нами. И у меня не будет папы.

Когда она сказала мне это, мое внутреннее состояние просто вывернулось наизнанку. Я был так тронут её словами, что чуть ли не закачался от волнения. Это было как маленькое солнечное лучик в моей жизни, который прогрел мое сердце и дал мне чувство счастья и значимости.

Я обнял её крепко и поцеловал в лоб, молча благодаря ей за такие искренние и теплые слова.

Матео, Офелия?

– Адриана, нам надо поговорить сейчас же. Офелия можешь нас оставить?

– Ага, - ответила она и пошла к качелям.

– В чем дело? – обеспокоенно спрашивает она.

– Когда ты скажешь, что я ее отец? – задаю вопрос, от которого кровь в жилах стынет. Вернув свой взгляд на нее, вижу и прекрасно понимаю, что в ее планах такого нет. – Почему?

– Ты ведь понимаешь, что человек она не игрушка? Что с ней будет, когда тебе надоест играть, и ты просто исчезнешь? Как мне потом ей объяснить?