Секунды казались вечностью, но я знала, что это единственный шанс спасти всех нас. И тогда я нажала на курок. Выстрел прогремел в тишине, и я увидела, как Давид падает безжизненным телом на пол. Мои ноги укрепились, и я поняла, что сделала то, что должно было быть сделано.

Матео растерянно посмотрел на меня.

Этот момент навсегда останется в моей памяти, как самый страшный и решительный в моей жизни.

– Никогда не указывай мне, что делать, - прошипела я, Давиду.

В комнате повисла долгая тишины. Нарушить ее решил один из людей Давида. – И что теперь?

– А теперь вы, как тараканы при ярком свете в комнате разбежитесь по углам. Ваш босс сдох, платить вам никто не будет, - ответила я решительно. Адреналин еще гудел в моей крови.

– Твою мать, - рявкает один из них.

Недолго дума, я подошла к Давиду и нагнулась над его телом. Подавляя рвотный позыв, я достала из кармана складной нож.

После чего направилась к Матео. – Привет, - прошептала я, заходя за его спину и перерезая веревки. – Я определенно махну в отпуск, - шепчу для себя.

– С тобой можно? – спрашивает Матео, потирая запястье.

– Да… Офелия.

Я бросилась по коридорам, пытаясь найти ту комнату, где, должна быть Офелия. Темные стены и запах старой мебели создавали зловещую атмосферу, напоминающую сцену из ужастика. Но моя цель была слишком важна, чтобы остановить меня.

Наконец, я повернула за угол и увидела дверь. Я замерла, чувствуя, как сердце бьется сильнее от волнения.

Я открыла дверь и вошла в темную комнату. Мои глаза привыкали к темноте, когда я увидела ее – мою дочь, сидящую на кровати, заплаканную и испуганную. Мое сердце сжалось, увидев ее такой.

– Мамочка, что происходит?
– ее слабый голос разорвал тишину комнаты. Я подошла к ней и обняла, пытаясь успокоить.

– Все будет хорошо, - шептала я, чувствуя, как слезы подступают к моим глазам. Моя дочь смотрела на меня смешанными чувствами – страх, понимание, недоумение.

– Все хорошо? – обеспокоенно спросил Матео, заходя в комнату.

– Папа, - шепчет Офелия, заставляя нас с Матео переглянуться. Недолго думая, он освобождается из моих объятий и бежит к нему.

– Девочка моя, - шепчет он, ласково поглаживая ее по голове.

– Папочка, - отвечает тем же, утыкаясь носом в его шею.

Наблюдая, как Матео крепко обнимает нашу дочку и произносит ей тёплые слова, я не могла удержать слезы счастья. В этот момент я почувствовала, как мое сердце наполняется любовью и благодарностью. Моя дочь, такая маленькая, но уже такая сильная и мудрая, смогла привнести в нашу жизнь так много света и радости. И видеть, как ее папа заботится о ней, делает меня бесконечно счастливой и гордой.

– Ты теперь с нами всегда будешь? – спрашивает с надеждой, заглядывая в глаза.

– Всегда.

– Мамочка, у меня теперь есть папочка, - кричит она, заставляя нас рассмеяться.

Я, чувствуя тепло и любовь от своей семьи, медленно приближается к Матео, который держит на руках нашу дочку. Мое сердце наполняется радостью и счастьем, когда я вижу улыбку на лице своей маленькой дочери.

Когда я, наконец, приблизилась к ним, они обнимаются меня крепко, словно пытаясь навсегда сохранить этот момент.

– Поехали домой, мои красавицы, - звучит голос Матео.

Мы двинулись в путь, держась за руки, словно показывая своему маленькому члену семьи, что мы всегда будем вместе, что невзгоды и радости нам будут встречаться вместе.

Эпилог: Матео

2 года спустя.

Я никогда не задумывался, что моя жизнь сможет иметь яркие цвета. Но моей жене это удалось. Одним своим появлением она изменила все. Чёрные и серые оттенки приобрели яркие насыщенные цвета.

Если мне семь лет назад сказали бы, что я женюсь на девушке, что сам же и собью на машине, кардинально изменю её жизнь, превратив её в руины. А после снова её встречу на складе. Я бы послал этого человека куда подальше.

Адриана не только изменила меня, она стала моим светом в тёмную ночь. Каждый день её энергия меня насыщает, позволяет двигаться дальше и не жалеть ни о чем.

За последние два года, многое изменилось. Я к слову убил свою мачеху, отца. Адриана замочила в лоб моего брата, от которого я был в полном ахуе. Я тогда смерился, что моя жизнь будет прервана, и я был готов отдать её за благополучие своей семьи. Но кто сука ожидал, что направив пистолет на меня, Адриана решит выстрелить в Давида? После той ночи, я думал, что она не сможет это эмоционально пережить, но я снова не был готов к тому, что она заявит, что ничего не чувствует. От слова совсем ни угрызения совести, ни печали, ни грусти или презрения к самой себе. Это кончено хорошо, но блять. Надо было меня к этому подготовить.