Но нога скользнула по траве, не встречая сопротивления. В тумане никого не было. Паникуя, я снова подскочил, тут же пропуская ещё один удар. Мне попали между лопаток, а затем удар пришелся в голову. Что-то тяжелое прилетело в висок, погружая мир в темноту.

Распахнув глаза, я сразу бросился на невидимого противника. Однако оказалось, что я накрепко связан — руки за спиной, в ноги стянуты одна с другой. Подергавшись немного в беспомощности, я наконец заметил рядом с собой такие же плотные клубы тумана. Вспомнилось произошедшее, из-за чего я с новой силой забился, словно выброшенная из воды рыба.

Я ведь был в лесу, а теперь… традиционный дом, горящая слева свеча и… девушка, увлеченно что-то выводящая изящной кистью.

— Не дергайтесь, Ичиро-доно, — мягко проговорила незнакомка, обращаясь ко мне. — Ваше время ещё не пришло…

Мои глаза расширились, когда я заметил отбрасываемую незнакомкой тень. Увидеть её саму полноценно мне не позволяло мое положение на полу. Но вот отбрасываемая свечою тень выглядела так красноречиво, что я едва снова не потерял сознание. Четыре огромных шевелящихся хвоста торчали из-под платья, слегка будоража подол. А острые лисьи уши подергивались, в такт бушующим порывам ветра.

Как вдруг китцуне отложила кисть, оставляя бумагу высыхать. Она медленно поднялась и направилась ко мне, шурша подолом кимоно. Она подошла, нависнув надо мной живой статуей. Только холодные, почти бесцветные, глаза двигались, осматривая меня.

— Что ты со мной делаешь, проклятое отродье?

Лицо лисы вдруг изменилось. Она растянула губы в ухмылке, поднимая изящную босую ножку и упираясь ею мне в грудь.

— Кусаешься, — произнесла она так, словно сбросив маску уважения. — Кусайся-кусайся, добыча, я все равно возьму свое.

Мне и не требовалось уточнять. Я прекрасно знал, что именно хочет демон. Мою душу. Лиса испьет меня до дна, словно глубокий кубок вина, придающий жизненные силы. Мы знали, что подобные твари существуют. Знали, но… не подозревали, что хоть кому-то из нас уготована судьба погибнуть от её когтей. Тогда, отвернув голову, чтобы не смотреть на приподнявшиеся одежды китцуне, я ещё не знал, что ждет меня впереди.

Потянулись долгие, изматывающие дни. Лиса брала свое постепенно, она была осмотрительна, не давала мне погибнуть раньше, чем она удовлетворится полностью. Каждое утро, перед охотой, она приходила ко мне. Спускала свое кимоно, демонстрируя изящное женское тело. Белоснежная кожа, длинные серебряные волосы, острая треугольная грудь и молочные бедра, обычно покрытые вожделенной влагой.

И я, словно послушный пес, опускался к водопою. Касался её губами, нырял языком внутрь. Я лакал, преданно поднимая вверх глаза, ища в холодном лице одобрения. А она улыбалась, то ли от наслаждения, то ли довольная моей покорностью. Позже, когда я был измазан в серебристой смазке весь, лиса спускалась ниже, оголяя мой торс, спуская влажные штаны.

Она насаживалась сама, раскачиваясь и кусая губы. Китцуне всегда сношалась долго, не спеша и изводя меня. А я не мог возразить ей, хватая ртом воздух и пытаясь не кончить быстрее своей госпожи. И ей это нравилось. Лиса брала все, постепенно позволяя мне все больше и больше, словно вознаграждая за покорность. Вот уже я держал её бедра, а вот, корпел сверху, вдавливая изящное тело в холодные досчатый пол.

А сам скулил, словно и в самом деле лишь пес. Драл её, вываливая язык. А госпожа брала свое, не замечая, что я затеял внутреннюю игру. Сжимая зубы, я все больше примерял роль сломанного, потерянного человека. Но внутри я горел тем, что рано или поздно лиса ошибется. Она демон, глупое порочное существо, лишенное чести и достоинства. И я был намерен изловить её, намерен победить.

И однажды мне представился такой шанс.

Вернувшись с ночной охоты, китцуне была пьяна. Её пошатывало, ноги заплетались, а треугольная грудь и вовсе выпала из наспех запахнутого кимоно. Первым же делом она приблизилась ко мне, сидящему на цепи углу. Я предано потянулся к ней, оглаживая грудь, сжимая бусины сосков. А она, запрокинув голову, стонала и кусала губы. Глупая бесчестная лиса.

Развязав пояс, я обнажил прекрасное тело. С этого начинался мой план. Хитрый, отчасти такой же пошлый, как и лиса. Но он был моим единственным шансом на спасение. И я не мог им не воспользоваться.

Скользя пальцами в нежном лоне, я старался сделать свой взгляд как можно более покорным. В самый важный момент китцуне не должна ничего заподозрить. Я должен трахать и опускать глаза, доставить «госпоже» то самое удовольствие, которое и притупит её бдительность. Выкручивая набухшие соски, я трепетно шептал слова любви. Такие, которых не говорил ни одной из женщин.

— Моя госпожа… — на выдохе произнес я, осторожно перемещая девичье тело себе на бедра. — Я ваш раб. Я ваш пленник, я ваш…

— Мой! — рыкнула сквозь зубы лиса, когда я скользнул внутрь мокрой дырочки, стараясь изо всех сил ублажить её. — И ты останешься моим навсегда.

Подкидывая её под бедра, я закусывал губы. Думал о том, что происходит сейчас на моей земле. Как скоро опустятся холода, как сменяется время года, пока я несу здесь безропотную службу. Это помогло мне продлить наслаждение лисы. Сегодня я был необычайно крепок, в меру жесток и очень уж хорош.