Она смерила меня взглядом, без слов транслируя недосказанное “из-за какого-то мента”.

— Вы, Червона Никитична, аферистка. Мошенница, статья 159 уголовного кодекса УК РФ. Штраф, принудительные работы либо лишение свободы на срок до двух лет. И если не прекратите морочить голову моей сестре…

— Да не морочу я ей голову! Я ей вообще никаких советов не давала! Только четкий ответ на поставленный ею вопрос! И. Я. Не. Мошенница!

— Ну так докажите же мне это, Червона Никитична. Докажите!

Напряжение между нами можно было резать ножом. В какой-то момент мы встали, и теперь стояли друг напротив друга, разделенные столом. Гадалка стояла неподвижно, но у меня все равно было ощущение, что она покачивается, и кажется, я видел, как начал расплываться её зрачок…

А потом Червона.. Никитична качнулась и сорвалась место куда-то в сторону. Вернулась с ручкой и листом бумаги, обычной, формата А4.

— Пишите! — Рявкнула она злобно, и я ощутил мимолетный укол удовольствия от того, что она тоже в бешенстве и ярости.

Я снисходительно и неприятно улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:

— Что писать?

— Пишите! “Расписка”! С новой строки — “Я, Сокольский Иван Романович”, какого вы года рождения? Вот его и пишите! “В здравом уме и твердой памяти даю право Кирилловой Червоне Никитичне применить ко мне ментальное воздействие, тип — гипнотическое внушение”!

Пристроив листок на стол, я писал под ее диктовку, ухмыляясь. Даже зачем-то вставил в расписку (да какая это расписка, Филькина грамота, блин, ни один суд ее не примет), что воздействие разрешено применить однократно.

— Дата! Подпись! — Все также свирепо диктовала мне Кириллова.

Я вывел витиеватый росчерк парафа, протянул ей бумажку.

Ну? Что ты теперь будешь делать? Заигралась ты, дура великовозрастная, в “Сверхъестественное” и “Зачарованных”!

Она взглянула мне в глаза. Опять возникло ощущение, что неподвижно стоящая передо мной женщина — симпатичная, если отбросить в сторону моральные аспекты — покачивается. Зрачки расширились, показалось, что там, в глубине черных провалов, вращаются в водоворотах галактики. В висках давило. А потом она открыла рот.

— До скорых встреч на мятых простынях цвета “мак”, — запела гадалка, и голос у нее оказался неожиданный.

Не сильный, не громкий, не низкий, не высокий — всепроникающий. Подчиняющий.

Зовущий.

— До скорых трепетных касаний содрагающихся рук, — выводил этот голос.

И мне вдруг стало нечем дышать. Желание, огромное, всепожирающее желание накрыло меня с головой.

Стой! Стой, дурак, ты что творишь! Остатками сознания и здравого смысла я понимал, что что-то не так, но желание пульсировало, билось, горело в паху и в голове. И я шагнул вперед.

Я хотел эту женщину больше жизни, она была рядом и она была согласна.

______________________________________________________________________________

В тексте в качестве установки Червона использует строки из песни Almary "До скорых встреч"

Дорогие читатели, у нас стоит ужасная жара, и вчера я "нишмогла". Завтра мне предстоит поездка, пусть и по приятному поводу, но в условиях "35 градусов по Цельсию в тени", а в понедельник - в тех же условиях, но неприятная. Будет ли прода в понедельник - не знаю, но очень сомневаюсь.

На всякий случай, заранее предупреждаю и приношу извинения!

09/07

Червона

Ощущение власти над человеком и ситуацией кружило голову. Пьянило не хуже молодого вина со змеиных виноградников. Я извивалась под тяжелым телом, прижавшим меня к кровати, и сходила с ума от вожделения — своего и горящего в чужом теле. И от своей преступной власти.

Одежда слетела легко и непринужденно, а в белье я умудрилась запутаться, и бюстгальтер тезка-Иван с меня сорвал, оставив красную полосу на коже ребер, но мне было на это плевать — я уже выгибалась навстречу губам, ласкающим мою грудь. Навстречу рукам, тискающим меня жадно, жестко и беспорядочно, так, будто ему все равно, где гладить, где сжимать, прихватывать.

Глаза у капитана были злые и голодные.

И, поймав его взгляд, я внутренне ухмыльнулась — и обхватила капитана за голову, притянув к себе ее, столь неосторожную, к себе. Впилась торжествующим поцелуем.

Ответный поцелуй был как укус, как электрический разряд — агрессивный и колкий.

Ой-ой-ой, напугал! Как будто я не знаю, что все, что происходит — происходит по моему слову. Как будто не могу остановить тебя в любой момент, хоть силой, хоть волей!

…не могу.

Не хочу!