— Русалки не умеют любить, Катя, впрочем, как и тритоны. У нас слишком холодное сердце…
— Что, даже у тебя? — спросила девушка, разглядывая мое лицо, словно ища в нем какие-то ответы.
— Даже у меня.
***
— Какие тайны хранит затерянная Атлантида?
— Способно ли любить холодное сердце русалок?
— Удастся ли снять проклятие?
— И смогу ли я, обычный человек, раскрыть интриги подводного мира и стать его частью, потому что назад пути нет? Мне больше не вернуться на сушу.
Пролог. Будь ты проклят!
Ковентина
Под щупальцами огромной медузы, которые плавно раскачивались в водах Атлантического океана, сидела самая красивая русалка. От ее красоты у всякого замирает сердце.
— Будь ты проклят, Кай! Ты все равно будешь со мной! Ты все равно захочешь стать частью меня! — яростно кричала девушка, которая, не отрываясь, смотрелась в свое большое из орихалка сделанное зеркало и любовалась собой, несмотря на застилающие глаза слезы. Она абсолютно не понимала, как любимый может не хотеть ее.
Ведь она чертовски привлекательна, божественна. Она — есть красота.
Ее длинные волосы ярко-алого цвета, украшенные самым крупным и чистым жемчугом, ракушками с самым переливающимся перламутром и морскими разноцветными звездами, оплетают нежную и хрупкую фигурку.
Ее огромные синие, как сам океан, глаза пленяют, а длинные и пушистые ресницы, красиво обсыпанные песчаной пылью, заставляют смотреть, не отрываясь.
Ее острые скулы, вздернутый носик, пухлые губы и россыпь разноцветных чешуек на висках и лбу делают ее нежное лицо неповторимым.
Ее длинные и тонкие руки, покрытые почти прозрачной белой кожей с нежной искрящейся россыпью, могут подарить невиданное удовольствие, которое больше никогда не забыть ни одному мужчине и не получить дважды.
Ее хвост, словно соткан из воды. Он будто состоит из миллиардов искрящихся капелек, которые перетекают и меняют свою форму, создавая удивительную игру света, который попадает сквозь огромную толщу воды.
Только мало кто знает, насколько эта красота опасна. Как маленькие и аккуратные ноготки могут стать настолько острыми, что способны самой акуле вспороть брюхо. А на кончике ее хвоста вдруг вылезут страшные и ядовитые шипы, которыми она может метать точно стрелами. А ее прекрасный рот полон острейших клыков.
Когда видишь такую русалку, и подумать не можешь, что у такой красоты может быть мертвое сердце и пустая душа.
И вот сидит, спрятавшись в длинных щупальцах медузы, эта самая прекрасная русалка и заглядывает в свое зеркало. Только зеркало у нее не простое, а волшебное. Такое нельзя давать в руки холодным и бездушным существам.
Затем, налюбовавшись собой, Ковентина высыпала на зеркало чешуйки, собранные с хвоста Кая, после вырвала шип у морского ежа и проколола свой тонкий палец. Она занесла руку над своим зеркалом и выдавила на него несколько алых капель, которые, ударяясь об гладкую поверхность зеркала, растекались красными кругами и впитывались, не оставляя ни следа. Разве что в его отражении снова светилось заплаканное, но такое красивое лицо русалки.
— Моя кровь будет манить тебя, притягивать. Ты будешь желать ее вновь и вновь, во веки вечные! Отныне ты связан с ней! — заключила Ковентина и ударила ладонью по зеркальной поверхности. Она пошла рябью, засветилась, принимая клятву и наделяя ее магической силой.
Только вот эта сила на крови. А значит, расторгнуть ее почти невозможно. Почти.
Глава 1. Вила-Франка
Катя
Где-то на Азорских островах в Атлантическом океане.
— Катерина, хватит там загорать, пойдем купаться! — прокричал мой любимый брат. Ага, конечно. Знаю я эти “пойдем купаться”, потом придется водоросли и кораллы из своих волос выпутывать.
— Нет, спасибо, Дань. Не хочу. — ответила я и перевернулась на живот, чтобы еще и филейную часть подрумянить.
Лежу, читаю, никого не трогаю, как меня что-то хватает, перекидывает через плечо и утаскивает в пучину морскую.
— Па-ап! Спаси-и дочь свою-ю!!! Сгинет ве-едь! — кричала я, сильно выгибая шею, чтобы посмотреть в смеющиеся глаза отца.
— Крепись, казак — атаманом будешь! — поддержал меня отец, начиная уже хохотать, пока сам лежал на песочке, подставляя солнышку свои бока, в то время как мои бока и живот уже изрядно намяло от крепкого плеча брата.
— Ну, Да-ань, прекрати! — хохотала я, параллельно ногами отбиваясь от его загребущих ручонок, а своими руками шлепая его по заднице.
— Перегреешься, а зад твой в поджаренные окорочка превратится! — отвечал этот паршивец, пока тащил меня на глубину, где с чувством выполненного долга кинул в воду, не забыв при этом придать ускорения, ловко перехватив подмышки и подкинув так высоко, как только смог.
Я нырнула в воду, захлебываясь ею, так как не успела зажать нос. Ну не могу я нырять не с закрытым носом, всегда кажется, что эта вода до самого мозга доходит и потом булькает в нем.
Пока я отплевывалась и отлепляла прилипшие к лицу волосы, он уже успел отплыть на приличное расстояние и, точно ребенок, прокричал:
— Ня-ня-ня, не догонишь! — да еще и язык показал.
Кошмар! И это в 26 лет! Хотя мама мне всегда говорила, что первые 40 лет детства самые тяжелые в жизни мужчины, а потом будет легче. Дожить бы еще!