— Что мне с ней лучше, чем без нее, что я постоянно думаю о ней… Только о ней...

— Но ты ее не знаешь, — снова сказал отец, — ты хоть раз видел ее настоящее лицо?

— Это не имеет значения.

— А если она все-таки уродина?

Как грубо, папа.

— Она Ваша дочь, зачем так говорить.

И все-таки я застыла, вжавшись в стену. Отец прав. Нолан же правда не знает меня. Знает какой-то образ, который я ему показала, но не меня всю. Хотя, если быть честными, он видел мои слабости, видел мои слезы… Но не видел лица.

Я отошла от двери, пристроилась обратно у своей стойки с зельями. Да, буду просто делать вид, что варю зелья. Вот зеленая жидкость, вот красная. Вот я их перемешиваю, никого не подслушиваю.

— Я подслушала ваш разговор! — это было первое, что я сказала Нолану и отцу, когда их увидела.

— Что? — смутился отец, — что ты сделала?

— Подслушала ваш разговор! — повторила я, — стояла под дверью и слушала.

Проклятое зелье истины! И я теперь буду постоянно болтать?!

— Какого хрена? — разозлился отец, — ты даже не попыталась это скрыть?

Вообще-то попыталась. Но не вышло. Зелье истины не обманешь. Сердце колотилось, к горлу подступали слова. Слова, которые я так долго скрывала от всего мира и от самой себя.

— Да, подслушала, и спасибо, пап, — я взяла его руку, — спасибо за все, за то, что вырастил меня, за то, что любил. Я ведь знаю, ты очень меня любил, всегда. Вы пожертвовали моей магией для того, чтобы я могла нормально жить. Я благодарна. Благодарна за свою жизнь.

Ох, кто ж мог подумать, что зелье истины превратит меня в ходячую сентиментальность? Я в жизни не говорила отцу ничего даже близко похожего на добрые слова, а он не говорил мне. Мы — суровая семья, где подколы и стеб заменяют беспокойство и заботу. Проклятье.

— Я знаю, — продолжал мой безудержный язык, — я все видела в твоих глазах, пап. Нет, конечно, я часто на тебя злилась, обижалась, особенно когда ты побрил меня наголо в девять лет или когда запер в подвале на сутки, но я всегда любила тебя. Знаю, тебе было сложно, и мне было сложно, и я…

И я обняла его. Пропади все пропадом! Я обняла его! За спиной громко выдохнул Нолан. Все, пора сматываться. Пора исчезать из этого королевства неловкости. И я убежала. Что на меня нашло! Что такое! Так быть не должно! Кто-то в клубе пытался притормозить меня, но у них не вышло. Я выскочила на улицу и, прислонившись к двери, задышала рвано и быстро. Проклятое зелье истины!

— А ты умеешь удивить, малышка Лил! — Нолан нашел меня. Нашел.

Кто знает, что я могу и ему наговорить! А говорить хотелось!

— Ладно, мы разобрались с моими пятью единицами, — протараторила я, — все, выяснили. Спасибо.

— Ты стала вежливой, с чего бы?

Нолан обошел меня, зашептал у уха:

— Неужели зелье истины сработало и с тобой?

Конечно, я ведь выпила его. Залпом выпила. Не просто подышала парами, а влила в себя.

— Сработало, — коротко ответила я, — но, пожалуйста, давай оставим это.

— Оставим, да не за что на свете!

Проклятье, проклятье!

— Если хочешь, что-то узнать, спрашивай, — сказала я, — но ты должен знать, это нечестно. Это будет называться, ты воспользовался мной. Вот так.

— Ничего страшного, я воспользуюсь.

Глубокий вдох. Глубокий выдох. И все-таки я хотела говорить, хотела рассказывать… Будет чудом, если под зельем истины мне удастся не сболтнуть свой главный секрет.

— Лил, чего ты сейчас хочешь больше всего на свете? — спросил Нолан.

Я замерла. Только бы сдержаться и не ляпнуть, что его хочу. Только бы сдержаться.

— Горячий шоколад.

Нолан рассмеялся. Возможно, он тоже ждал, что я отвечу, что хочу его. Но как же я гордилась собой. И ведь правда… горячий шоколад! Как же я хотела горячего шоколада.

Глава 39

Правило номер один: позвольте себе быть счастливыми и не думать о завтрашнем дне. Эта ночь могла стать самой романтичной в наших с Ноланом жизнях, но мы снова сидели над аквариумом с зачарованными золотыми рыбками и варили новое зелье.

— Может, просто сварим рыбный суп? — выдохнул Нолан, — так хоть от несчастных рыбок будет толк.

— Я почти сделала это. Почти!

Нолан обошел меня, положил голову на плечо. На столе стоял недопитый горячий шоколад в стаканчике, Нолан решил допить… Допил. Устало улыбнулся.

— Я же говорила, шоколад очень вкусный, — сказала я.

— Да…

— Я должна закончить. Еще пять минут.

— Три часа ночи, — прошептал Нолан, — может, мы все-таки поспим, а? Завтра продолжишь.