– Ну что, Лиз, встаем?

– Встаем! – улыбнулась моя заноза.

Мы пошли умываться в баню, и я показала, как наш быт устроен. Баба Катя еще отдыхала, поэтому мы решили ее не будить и сами завтрак приготовить. Я занималась блинами, а на Лизе была глазунья. Когда уже почти накрыли на стол, бабушка проснулась и успела умыться. Я подошла к ней, обняла и поцеловала.

– Ну ты и ласкуша моя.

– Бабуль, проходи завтракать.

В целом отпуск прошел хорошо, размеренно. Видно было, что Лизке моей скучно. Она с удовольствием ходила на рыбалку и рассекала на велосипеде по деревне. Бабе Кате мы помогли заготовить травку на зиму.

Я объяснила Лизе, что моя бабушка хорошая травница, на что Лизка сказала:

– Что, прям как ведьма? Лесная, настоящая?

– Ну да, ну, да, – улыбнулась я Лизке.

Вот как у нее получается видеть самую суть? Наверное, она чувствительна к магии. Мне бабушка про таких рассказывала. Это значит, что в роду кто-то с силой был. Вот она и чувствует силу.

Бабушке Лиза очень понравилась. Когда мы прощались, баба Катя позвала ее еще приехать в гости.

Вот так на позитиве мы и вернулись в Москву. А там меня учеба затянула, а Лизку работа. Но по вечерам она всегда гуляла в парке с Реем, а после прогулки они шли меня встречать на автобусную остановку.

В тот вечер, когда я возвращалась домой на маршрутке, погода была ужасная. Шел первый снег, падая на землю большими хлопьями, и на дороге была каша. Многие еще ездили на летней резине, и из-за этого в городе было много аварий. Маршрутка остановилась, не доезжая до остановки, и водитель объявил:

– Кто планировал выйти на Филях – выходите сейчас. Впереди авария, и у меня не получится подъехать к остановке, придется объезжать.

– «Ну ладно, – подумала я, – прогуляюсь немного, тоже мне трагедия».

Я вышла из маршрутки и с трудом стала пробираться через снежную кашу. Какой кошмар! Похоже, техника вообще сегодня не справляется. Дойдя до тротуара, я пошла в сторону остановки. Чем ближе я подходила, тем сильнее у меня щемило в груди от дурного предчувствия. Перед остановкой толпился народ, стояли машины скорой помощи и полиция. Мне не было видно, что там происходит.

Подходя поближе, я стала прислушиваться к разговорам прохожих. Они говорили, что водитель не справился с управлением и влетел в остановку, полную людей. Наверное, пьяный был. Я ускорила шаг, пытаясь растолкать толпу, но меня остановил полицейский со словами:

– Девушка, туда никому нельзя.

И тут я увидела мечущегося Рея, который жалобно скулил и жался к земле. Я со всей силы смогла оттолкнуть полицейского и рвануть к остановке. Господи, упала на колени в ледяную кашу, колготки сразу промокли. Там было месиво из железа и кусков вещей, а еще много крови, пропитавший снег. Ко мне подлетел полицейский, подхватил меня под мышки и резко вздернул вверх, поставив на ноги.

И тут я пришла в себя, закричала истошно.

– Лизка-а-а-а!

Горючие слезы хлынули по щекам, прокладывая соленые дорожки отчаяния.

Я кричала, вырывалась, дралась и пыталась прорваться к ней. В тот момент я точно знала: моя Лизка там, в этой груде искореженного металла остановки и человеческих тел. Полицейский сумел дотащить меня, истошно рыдающую, до машины скорой помощи и передать медбрату. Мне вкололи успокоительное, после чего я перестала выть и просто сидела, а из глаз текли реки слез.

Полицейский подошел к своему коллеге, в руках у которого поводок с Реем.

– Что нам делать с псом?

Я молча встала, подошла и сказала, что это мой пес.

Дальше все события проходили как в тумане. Тяжелее всего было позвонить Пашке. Мне казалось, что если я не буду говорить вслух о том, что Лизонька моя погибла, то, значит, этого и не случилось. Страшно было осознать, что вот так какой-то случай сломал не одну жизнь.

Папа Лизы слег с сердечным приступом, поэтому приехать смогли только мама Наташа и Пашка. Сначала хотели похоронить Лизу в Москве, потому что было непонятно, как доставить гроб в Белокуриху, и это заняло бы много времени. Пока они раздумывали, как-то вечером моя бабушка позвонила тете Наташе и поговорила с ней, после чего было решено везти Лизу домой.

Это было очень тяжело, сопровождали закрытый гроб только мы с Пашкой, а маму и Рея отправили на самолете. Все, кто успел подтянуться в Москву, тоже взяли билеты обратно. Бабушка объяснила мне, как нужно правильно попрощаться с Лизой и дала мне наказ сразу возвращаться в деревню.

На похороны пришло так много народа, что гроб несли на руках по улицам до самого кладбища. Многие знали это солнышко, ведь город маленький, и родителей Лизы тоже многие знали и пришли, чтоб поддержать их. Я бросила в яму специально подготовленные цветы с заговором, и тут у меня потекли слезы. Горячие, жгучие. Я даже удивилась, что они еще остались, думала, что все выплакала и русло пересохло.