Они шли до самого вечера, прежде чем Тая смогла понять, где находится. Все это время девушка оживленно болтала, рассказывая о своих похождениях, о болотах, о странных корявых деревьях, о едва не растерзавшем ее неведомом страшилище. Воины слушали молча, изредка кивая в знак согласия .или удивленно покачивая головами.

Девушка не знала, что им пришлось проделать тот же путь, что и ей, — они шли по ее следам от того самого места, где она опрометчиво оставила свой венок… Они так же брели по болоту, так же с изумлением смотрели .на изломанные деревья, при этом им приходилось еще и выискивать ее следы, что сделать в быстро скрывающем все болоте было очень сложно. Пожалуй, лишь рассказ девушки о неведомом чудовище воины выслушали с интересом — они видели следы ужасного монстра.

Очередную ночь они провели в выдолбленной в небольшой скале пещере — идти еще было достаточно далеко. Всю ночь воины по очереди караулили девушку, лишь притворяясь спящими — если дочь вождя ускользнет от них, им не сносить головы. Но Тая и не думала убегать — слишком устала она за прошедшие дни, чтобы мечтать еще о чем-то, кроме крепкого беспробудного сна.

В путь вышли на рассвете. Густой туман еще не успел развеяться, и воины были настороже — скрыться в таком тумане проще простого. Но все обошлось, и к любимому Таей Девичьему ручью они добрались без осложнений. Здесь устроили небольшой перерыв, в ходе которого девушка высказалась за свое решение остаться здесь. Это должно было рано или поздно произойти, и Сагул сокрушенно вздохнул — наступали самые неприятные для него минуты. Он был воином, а не тюремщиком, и то, что ему теперь предстояло сделать, было ему не по душе.

— Прости, госпожа, но не будет ли твой отец волноваться? Не лучше ли будет показаться ему на глаза — а уж потом ты снова пойдешь туда, куда захочешь?

— Но вы скажете ему, что со мной все в порядке.

— Но будет лучше, если он убедится в этом сам. Прости нас, госпожа, но тебе обязательно надо зайти домой.

— Но я не хочу! — Странная настойчивость Сагула начала вызывать у девушки подозрения.

— Тебе придется; моя госпожа, иначе твой отец будет очень недоволен — он рассердится на нас, если мы позволим тебе здесь остаться.

Тая все поняла — выходит, все это время ее беспардонно обманывали. Ей снова стало страшно.

— Ну хорошо, раз это так необходимо. — Девушка встала, подняла свою сумку, затем неожиданно кинула ею в Сагула и бросилась бежать — но тут же упала, больно ударившись о землю. Она медленно подняла голову и обернулась — второй воин, пожилой человек с мягкой виноватой улыбкой, держал ее за ногу и сокрушенно качал головой.

— Зачем так делать, госпожа, не надо… Твой отец будет сердиться, если ты не придешь. Нельзя спорить с отцом, нехорошо это…

Сагул достал прочную длинную веревку и аккуратно связал девушке руки.

— Прости нас, госпожа, но таков приказ твоего отца — я ничего не могу сделать. А теперь нам надо идти…

Так они и шли дальше — Сагул впереди, держа конец веревки, затем Тая, и замыкал шествие, намотав свой конец веревки на руку, пожилой воин — он все так же виновато улыбался и о чем-то тихо разговаривал сам с собой…

Отец встретил ее хмурый и уставший — теперь он жил в другом доме, предоставив свой Фукашиги. У него был непростой день, и прогулка по Дому Предков вызвала у вождя самые противоречивые чувства. Дом был святыней, причем святыней грозной и непонятной — недаром люди предпочитали не подходить к нему слишком близко. И вот пришел этот человек, опалил святыню огнем, словно грязную болотную крысу, да вдобавок еще и сделал с домом что-то непонятное — разбудил его. Хорошо ли это? И что он намерен делать с Домом дальше? А может, все это и к лучшему? Может, теперь он быстрее уберется к себе в преисподнюю? А если он все же останется здесь? Вопросы, вопросы, одни вопросы…

Боа смотрел на сидящую перед ним дочь и думал о том, как убедить эту своенравную дурочку не перечить грозному капитану. Если она станет женой капитана — а в том, что так оно и будет, Великий Боа не сомневался, — его положение станет значительно крепче. И кто знает — может быть, этот странный пришелец и в самом деле посвятит его хотя бы в самые маленькие тайны своих дьявольских вещей. Боа с грустью посмотрел на свой металлический пояс — как он ни пытался, снять его не удалось. Разве что если похудеть…

Вождь снова вздохнул, снял с пояса рацию.

— Мой капитан, моя дочь нашлась. — Он немного помолчал, ожидая ответа. — Вы слышите меня, капитан?

— Слышу, слышу, — ожила рация ворчливым капитанским голосом. — Черт, я сейчас занят… Ну ладно, скажи воинам, чтобы привели ее ко мне в пещеру. Все, выполняй…

— Ну все, дочка, пошли. — Боа взял Таю за руку, она покорно поднялась. — И не надо бояться капитана, он тебе не сделает ничего плохого — ты ему очень понравилась! Ты станешь очень знатной госпожой, самой знатной из всех, что когда-нибудь были. Ты будешь очень богатой и очень красивой…

— Отец, не отдавай меня ему, я не хочу этого. — В глазах девушки стояли слезы.

— Что ты, что ты, милая… Нельзя перечить своему отцу, и уж тем более нельзя перечить нашему господину; Дурочка, ты радоваться должна — капитан выбрал тебя из всех девушек нашего села! Проведите ее в пещеру, — приказал он воинам из своей новой охраны, — да поживее! — Он задумчиво посмотрел вслед удаляющейся девушке и задумчиво причмокнул губами — хороша, чертовка…

— Интересно, а где сейчас моя милая добрая Фрея? — тихо пробормотал вождь и задумчиво почесал жирный подбородок.