Вот и сейчас я слышу, как кто-то не справился с дыханием, выпустив с шумом отработанный воздух из легких. Через секунду я уже различаю кусок дула, упирающийся в пол. Сидит с ружьем за ящиком…

— Внезапный левиафан! — декламирую я почти шуточное заклинание, точнее, лично придуманную старт-фразу, запускающую фонтан магической воды из-под любой поверхности в нужной мне точке. Притаившийся глухо вскрикивает, подскакивая от струи ледяной воды в лицо, но там, наверху, его ухо встречается с прикладом дробовика. Человек, кратко дернувшись, падает на пол.

Пленный — это хорошо. И тишина теперь правильная.

Бегло осматриваю гаражное помещение. Там стоит машина, на которой увезли Арию. Пустая. Но стоит очень интересно, то есть далеко от въезда, создавая впечатление, что позади нее была еще одна, но уже уехала. Значит, баронессу тут переложили. Плохо и хорошо. Плохо, потому что её здесь уже нет, хорошо, что мне есть кого спросить.

Плохо, что я не умею спрашивать, сетую я про себя, снимая с крепящихся к стене полок грубоватый напильник, но хорошо, что эрудирован.

Через пять минут мы с Егором выезжаем из здания, устремляясь в путь. Егор — мой новый лучший друг, во всяком случае, он из кожи вон лезет, чтобы им стать. Не из-за напильника, конечно, я его не успел применить (да и не больно-то и хотелось), и даже не из-за молодого, но уже некрасивого трупа в черном, впечатлившего Егора по самое не балуйся, а просто потому, что Егор у нас хоть простой шофер (поэтому, кстати, и выжил), но еще и очень чувствительный человек. И его сильно пугает моя злость.

А злюсь я, потому что узнал, кто за этим всем стоит.

— Ты не гони, — спокойно советую я мокрому и сильно испуганному мужику, — Не надо. Сам же сказал, что девушке ничего не угрожает.

— Но… ваше благородие…

— Езжай спокойнее, соблюдай правила дорожного движения, — наставительно говорю я, — Думай о будущем. Ты женат?

— Н-нет…

— Вот. А надо бы, Егор. Часики-то тикают. Ты уже не молод. Сколько тебе, кстати?

— Д-двадцать восемь.

— До старости рукой подать. Как же ты так?

— Х-хозяин н-не в-веле-ли, свобо-ден… д-должен…

— Ну ты же умный парень, Егор. Понимаешь, что у хозяина теперь другие дела. Другие заботы. Так что рули спокойно, думай о будущем.

Он думает, а я думаю тоже — есть ли смысл убивать шофера? Выходит, что смысла нет, так как подвезший меня здоровяк живой и здоровый, запросто может освидетельствовать если что. Следовательно, у Егора действительно будет будущее, а я продолжаю действовать, исходя из тех предпосылок, с которыми покидал территорию академии. То есть — мне банально простят эту выходку просто потому, что я государству Русскому сейчас нужен позарез. А прощение мне нужно, потому что в этой катавасии руки двоедушцев нет. К происходящему акаи-бата не имеют ни малейшего отношения.

Скотство!

— Говори, друг мой. Рассказывай, — велю я, рассматривая проносящиеся мимо улицы Санкт-Петербурга. По ним неспешно ходят люди, а мне хочется автомат, чтобы спасти их от этого вальяжного медленного самоубийства.

— О-о чем? — заикается парень, тут же добавляя, — Г-господин.

— Обо всем, — вздыхаю я, — О своей прошлой жизни. О хозяине, о тех, кто с ним рядом, о тех, кто его охраняет и о тех, кого он породил. Вот просто берешь и говоришь, что приходит на ум. Ехать нам, как понимаю, неблизко.

— А…

— Живее, парень. Я уже почти разобрался, как управлять машиной самому…

///

Род Терновых был известен двумя вещами — своими котами и своими выходками, но также имел еще кое-что, о чем общественность была совершенно не в курсе. Это была черная тягучая злоба, обременявшая своего носителя до тех пор, пока он не найдет способ излить эту накопившуюся концентрированную субстанцию на того, кто имел неосторожность её пробудить. Правда, нельзя было сказать, что самим Терновым эта фамильная черта нравилась. Кому хочется быть котлом, в котором медленно вскипает это густое смертоносное варево?

Кристине точно не нравилось. Очень не нравилось, особенно потому, что девушка не до конца была уверена, на кого следует обрушить свою фамильную ярость.

— Здесь? — сухой, как пустынный песок, голос девушки тихо разносится по кабине манамобиля. Сидящие на заднем сидении вооруженные люди стараются даже не дышать.

— «Нет, вкус его души ведет дальше», — тут же реагирует даймон, жалуясь, — «Это сложно»

— «Это нужно», — посылает мысль книге Кристина. Спокойно и размеренно, хотя у неё внутри всё клокочет.