После нескольких секунд тишины Азов мрачно выдал:

— Вот теперь совсем конец. Мы теперь ревнители. Струсивших и убежавших будут вешать.

— Так не трусь и не убегай, — откапитанствовал я, выходя из нашего закутка. Угу, из серии «Доктор, я чувствую слабость и насморк мучает», — «Вы слабак и сопляк!». А что еще я ему могу сказать? Белобрысый парень славный, но, как и все прочие… дети, часть из которых я вижу с паническими выражениями на рожах в коридоре, именно деть. Ребенок. Образованный, взрослый, но поднятый ночью с кровати и сунутый в поезд, едущий чуть ли не на войну. Что я от него хочу? Вон, все остальные с нашего курса ничем буквально от Азова не отличаются. Морды бледные, руки куда деть не знают, стоят, косятся друг на друга.

Ждали мы не долго. В вагон сунулся мужик в фуражке, пересчитал нас, спрятался, но спустя минуту вернулся, таща с натугой в руках два длинных вещмешка. Сунув оба первому из ожидающих, он ушел, велев тому спрятаться назад в купе, мол, с ним закончено. И так оно дальше и пошло. Получив свои мешки, я открыл дверь и… застыл.

Посреди купе зиял узкий вытянутый голубоватый овал, демонстрирующий окно в какое-то шикарное и похожее на дворец место. Это, впрочем, были мелочи, по сравнению с остальным — а именно с господином Константином Азовым, который из этого волшебного дворца, тужась и кряхтя, пытался вытащить миниатюрную женскую задницу. Одетую, конечно, и снабженную всем остальным, что необходимо для её, задницы, нормального функционирования, в том числе и головой со ртом. В данный момент эта голова, находящаяся еще в другой реальности, отчаянно и испуганно пищала, упираясь всем чем можно и нельзя.

— Господин! Господин! Пощадите! Я не умею! Я не могууууу!!! — пищало изымаемое блондином, даже робко пробуя лягаться. Тот, свирепо сопя, молча тащил добычу, однако той явно очень сильно не хотелось покидать уютный дворец, — Я простая служанка!!

— Ты моя служанка! — почти квакал с натуги Азов, — Личная! И ты идешь со мной!

— Я не хочууу умираааать!

— Что у вас тут происходит?! — недовольно спросил я, вволакиваясь с баулами в купе.

— Кья! — пискнуло по ту сторону, а затем Азов победил, вшмякиваясь в меня спиной, но с добычей, крепко удерживаемой за бедра.

— Ха! — тут же махнул рукой победитель, закрывая магический проход.

— Нет! — обреченно пискнуло дёргающееся в его руках существо, — Нееееет!

И ведь стоило на пять минут оставить… Вон на пол слезли, ругаются, шипят, дерутся. Я даже рассмотреть не могу, что это за девчонку Костя приволок, тот сверху навис и когтит её! Ну, то есть ругается и щипает.

— Ой, ну вас… — устало вздохнул я, бросая баул Азова на его койку.

Так, что там нам добрый Медичи передал?

Первым делом я из мешка извлек массивную, прямую, односторонне заточенную шпалу в простых ножнах, которую с некоторым усилием можно было назвать мечом. Но не стоило, так как это был натуральный кавалерийский палаш. Слишком тяжелый, с закругленным острием. В сторону этот лом, от которого воняет увесистостью чинкуэды. Револьвер! Ура! Нет, не ура, критично понимаю я, взвешивая в руке жуткую «дуру» килограмма на полтора. Револьверище настоящий, здоровенный, длинный. Память подсказывает, что он тоже кавалерийский. Носить такое…

Патронташ, небольшая матерчатая аптечка, сапоги с просто кучей застежек, тяжелый плащ с капюшоном темно-болотного цвета, горстка массивных патронов, соответствующих калибру ручной пушки и… всё.

— Как всё? — вслух удивился я, на что неожиданно зазвучал динамик, заодно заглушивший и напольный гендерный конфликт, в котором мужское «надо» уверенно побеждало женское «не хочу». Ну да, против аргумента «куда ты денешься» слезы не канают…

— Внимание, студенты! Вам раздают вещмешки с оружием и припасами, которые вам не пригодятся. Но! Если я увижу хоть кого-то из вас без выданного оружия или же кто-то его умудрится потерять — пеняйте на себя! Академия выдает вам во временное пользование ваши выпускные вещи, которые затем надлежит будет вернуть! Перед московскими студентами вы должны быть при полном параде, с ясными лицами, без соплей, слез и прочих выделений ваших организмов! Остановка через час! Фурио Медичи закончил!

Слава барону, его громкоголосие наконец-то вынудило мелкого Азова распутаться с добытым из портала существом, и даже встать на ноги, подняв вместе с собой… живую куклу?

Больше всего это создание действительно напоминало куклу. Гладкая белая кожа, огромные синие глазищи, малюсенький носик, два длинных уха, свисающих так, что их кончики были аж за плечами. Девочка в длинном платье служанки, очень невысокая и хрупкая, но при этом прекрасная настолько, что чахлый блондин, свирепо взирающий на неё, казался образцом брутальности и маскулинности. Вид эта без всяких скидок прелестное создание имело отчаянный и жалкий. А еще, учитывая, что весу в этом… создании было от силы килограмм тридцать, я бы не выпустил её в драку даже против мадагаскарского таракана.

— Константин… — глубокомысленно проговорил я, — Знаешь, с одной стороны, я тебя понимаю. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Но, глядя на…

— Пиата, моя служанка, — хмуро буркнул Азов, — Из низших эйн.

— …Пиату, не могу себе представить, насколько должно быть отчаянным наше положение. Нет, если на тебя нападёт разгневанный воробей, то вооружившись веником… Пиата, скажи, ты можешь поднять веник?

— Я… — жалко пропищало это нечто, прижимая уши и сутулясь, — Не знаю… Я попро… господииииин! Отправьте меня домой! Мне страаааашно!

— Цыц! — блондин тут же отвесил крохе нехилый подзатыльник, от чего та чуть не улетела, а затем, забившись под столик, принялась обиженно скулить, глядя на нас из полутьмы своими огромными детскими глазищами, наполнившимися слезами.

Посмотрев на это зрелище, а также в мои честные, но очень непонимающие глаза, Азов, поморщившись, как будто разжевал лимон, объяснил:

— Вот поэтому я её с собой никуда обычно не беру. Кейн, знакомься, это самая ленивая, лживая, лицемерная, жадная и пронырливая эйна всего Ларинена. Единственное её достоинство — она великолепно умеет обращаться с сиклями. Это метательные ножи в форме пластин. Еще есть вопросы?