Нужно использовать её негативный настрой в свою пользу.

— Исида-сан, — начал я. — Я и сам возмущён этими… «особенностями» клинических испытаний. Поэтому я бы очень хотел увидеть вас в конференц-зале через пятнадцать минут. Сможете подойти?

— Чего? — возмутилась она. — У меня работы полно. Нет, Кацураги-сан…

— Не спешите отказываться, — перебил её я. — Катобаяши Сёто тоже придёт. Мне нужно обсудить с вами двумя один вопрос. Это очень важно. Если вы потратите буквально двадцать минут своего времени, мы сможем немного утрясти сложившуюся ситуацию с… сами знаете с чем.

Я шёл по коридору среди пациентов, поэтому старался не говорить ничего лишнего. Дожили, уже целиком потонули в плену замудрёных фармакологических интриг.

— Ну раз Катобаяши-сан придёт… — задумалась Исида Марика. — Ладно, Кацураги-сан, через десять минут в конференц-зале. Надеюсь, у вас действительно есть почва для обсуждений.

— Не сомневайтесь, есть, Исида-сан.

Вскоре наша троица собралась в конференц-зале. Исида Марика оказалась молодой женщиной в очках, из-за которых её глаза казались неестественно большими.

На всякий случай я запер дверь изнутри, чтобы никто случайно не обнаружил, какое нестандартное заседание я собрал втайне от руководства.

Меня до последнего мучил вопрос — не стоит ли позвать и других терапевтов-испытателей? Кондо Кагари и Куренай Цукаса могли бы тоже изменить ход своих исследований, как и я.

Но мне пришлось быстро отказаться от этой затеи. Это сильно усложнит мой план. Неизвестно, брал ли кто-то из них деньги от главного врача. Тем более, Куранай Цукасе я доверять пока и вовсе не могу. Я слишком мало знаком с этим врачом, чтобы быть уверенным наверняка, что он не сдаст мой план Ягами Тэцуро.

Точно… А ведь кроме нас ещё девять узких специалистов проводят клинические испытания своих профильных препаратов. Нет. Либо исправлять данные одному, либо исправлять всем. А убедить всю клинику вести двойную документацию — это равносильно восстанию.

У каждого есть своя голова на плечах — пусть думают за себя. А я буду думать о своей репутации и о своих пациентах.

Я объяснил Катобаяши Сёто и Исиде Марике суть своего плана.

— Вы сильно рискуете, Кацураги-сан, — сказал Катобаяши. — Поймите меня правильно, изменять данные лабораторных исследований для меня не впервой. Каждую проверку меня об этом просят или специалисты клиники, или сам кто-то из руководства. У меня проблем не возникнет. Но вот у вас…

— За меня переживать не стоит. Это мой осознанный выбор, — сказал я. — Я понимаю, что своим решением я перекладываю на вас дополнительную нагрузку, но…

— И немалую нагрузку! — перебила меня Исида Марика. — Писать по два заключения на обследование, подгонять результаты, связывать в медицинской информационной системе концы с концами, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Да, понимаю, Исида-сан, — кивнул я. — Но, как я заметил, вы с самого начала были не в восторге от приказа главного врача. Вас не устроила этическая сторона этой задачи или только вопрос повышенной нагрузки?

— И то и то, — ответила она. — Но этическая сторона меня всё же волнует больше. Мы работаем с живыми людьми, а не с денежными мешками. Уж поверьте, в сутки я просматриваю по сотне снимков. Нет в людях никаких денег.

— Просто великолепная метафора, Исида-сан, — усмехнулся я. — Но речь сейчас о другом. Я могу повлиять на эти исследования. Вести отдельно две отчётности. Одну для Ягами Тэцуро, одну для окончательного заключения.

— Вам кто-то за это заплатил? — нахмурилась Исида Марика.

— Кажется, это вы только что говорили, что мы работаем не с денежными мешками, Исида-сан, — ответил я. — Я делаю это по собственной инициативе. И осознаю риски.

— Вас могут посчитать агентом конкурентной компании, Кацураги-сан, — предупредил меня Катобаяши Сёто. — Если Ягами Тэцуро поймёт, что вы — его враг, то вам попросту крышка. Вас больше никогда и нигде не возьмут на работу.

— Уж лучше так, чем заниматься подделкой документов ради собственной прибыли, — сказал я.

Катобаяши Сёто и Исида Марика переглянулись, видимо, пытаясь принять окончательное решение.

— Хорошо, — кивнула Исида. — Вы умеете убеждать, Кацураги-сан. Возможно, вы один из немногих, кого денежный вопрос волнует меньше всего. Хоть мне и с трудом в это верится. Но я сообщу своим эндоскопистам, чтобы вам передавали сразу два заключения. На сколько вы сказали увеличить размер опухоли?

— На десять процентов, — ответил я.

— Хорошо, — кивнула она. — Но мне будет чрезвычайно жаль, если после этого вас уволят. Мы с Катобаяши-саном найдём способ отвертеться. Диагностическое и лабораторное отделения терроризируют липовыми обследованиями уже столько лет, что мы научились скользить между правил и искать лазейки, чтобы сохранить работу или хотя бы чистую совесть. У вас такой лазейки быть не может.