— Саня! Саня, ответь же! — кричал Руслан в телефонную трубку, спрятавшись в туалете какого-то ресторана.

Но Саня не ответил. Он был слишком занят, наслаждаясь компанией Рады Сергеевны.

Утром Саня проснулся с ощущением выполненного долга. Он включил телевизор — все каналы трубили о разгроме крупнейшей преступной группировки Москвы.

[Лишившись финансовой поддержки и большого количества ключевых членов, вся группировка практически развалилась.]

Саня улыбнулся. Миссия выполнена. Но что теперь?

Оказалось, что последствия его действий распространились дальше, чем он ожидал. К примеру, Анна Викторовна, мачеха Иры Воробьевой, потеряла все.

[Анна Викторовна потеряла свой особняк и дорогую машину, переехав в ваш жилой дом и став вашей еще более близкой соседкой.]

Саня наблюдал за ней издалека. Ему было немного жаль ее, но в то же время он чувствовал удовлетворение. Она начала новую жизнь, открыла маленький магазинчик, казалась… счастливее?

«Может, я и правда сделал что-то хорошее», — подумал Саня.

Но на этом история не закончилась. Вкус «справедливости» оказался слишком сладким. Саня не мог остановиться.

[Вы начали вести деятельность в городе, подобную супергерою — карая зло и поощряя добро, отстаивая справедливость.]

Он помогал старушкам перейти дорогу, предотвращал ограбления, боролся с уличными хулиганами. Люди начали замечать его, говорить о нем. А потом им заинтересовалась полиция.

[Ваши подвиги привлекли внимание полиции. Они дали вам особое прозвище, одновременно предположив, что у вас, вероятно, есть некоторые психические отклонения.]

Саня чувствовал, как его затягивает пучина безумия. Его методы становились все более радикальными, но остановиться он уже не мог. В его глазах плясали огоньки мании, когда он выслеживал очередную «жертву».

[Когда вы сталкивались с людьми, пытавшимися домогаться девушек, вы помогали им «измениться», но ваш метод был радикальным до ужаса.]

Саня смотрел на свои руки, затянутые в хирургические перчатки. В маске, с бешено бьющимся сердцем, он склонялся над очередным «пациентом».

— Не бойтесь, — шептал он, включая обучающее видео на планшете. — Это во благо. Во благо всех нас.

[На видеозаписях с мест происшествий, найденных полицией, вы в маске проводили хирургические операции, одновременно просматривая обучающие видео. Ваши движения были неуверенными, но полными решимости.]

Кровь стучала в висках, пока Саня работал. «Я хирург справедливости», — думал он, вытирая пот со лба.

[Вы верили в то, что нужно решать проблему там, где она возникает. Вы считали, что без «инструмента» преступники встанут на путь праведности.]

— Я же помогаю вам, — говорил он дрожащим от возбуждения голосом своим жертвам, искренне веря в каждое слово. — Это лекарство. Горькое, но необходимое.

Закончив «операцию», Саня всегда оставлял записку. Дрожащей рукой он выводил: «Только познав несчастье, можно понять, как тяжело несчастным». Эти слова казались ему верхом мудрости, хотя настоящий Саня только поморщился.

[Помимо домогателей, вы также хитростью сталкивались с торговцами наркотиками. Будучи «добрым и отзывчивым» человеком, вы, конечно, не могли просто пройти мимо.]

Саня смотрел на связанных наркобарыг, чувствуя, как внутри растет праведный гнев.

— Вы подсаживали людей на наркоту? — шипел он. — Что ж, теперь вы сами узнаете, каково это.

[Вы вводили им их же наркотики в огромных дозах, считая это справедливым возмездием.]

Дни слились в один бесконечный кошмар. Саня уже не мог отличить реальность от своих фантазий о справедливости. Он стал легендой, героем для одних и чудовищем для других.

Полиция была близка к его поимке. Саня чувствовал их дыхание за спиной, но не мог остановиться. Адреналин, страх и чувство собственной важности гнали его вперед.

[Год спустя…]

[Симуляция завершена.]

Саня открыл глаза, возвращаясь в реальность. Его трясло. Что это было? Кошмар? Предупреждение? Или, может быть, скрытое желание?

Он посмотрел на свои руки. Чистые. Пока что. Но надолго ли?

Саня захлопнул за собой дверь квартиры и прислонился к ней спиной, переводя дух. Симуляция закончилась, оставив после себя странное послевкусие реальности, которой никогда не было.