— Ты-то откуда знаешь?

— Оттуда!

— Тоже мне ответ. Но этот парняга силен, — протянул первый. — Такой точно нас от гриммеров бы защитил.

— И его преосвященство защитит.

Пока они болтали, я подвел к ним змею, которую нашел неподалеку. Всего лишь гадюка, но и она сойдет для такого дела. У страха глаза велики.

Сонное пресмыкающееся ползло крайне медленно и пришлось подогнать его даром, а то так можно до утра простоять.

Когда змея приползла, двое охранников спорили из-за того, кто из них первым пойдет в туалет, а кто останется. Каждому хотелось больше своего напарника, а тот его не понимал.

Ну сейчас вы оба облегчитесь.

Я натравил на них змею из-за угла. Та выползла прямо перед ними и грозно зашипела. В свете луны ее было прекрасно видно на песчаной земле.

Охранники вытаращили глаза. Змея раскрыла рот и начала резко приближаться к ним. Я надолго запомню, как они подпрыгнули и, бросив своё оружие, побежали наутек.

Вот что бывает, когда набираешь к себе одних дилетантов. Воины в деревню к пророку точно не шли.

Я спокойно вернулся к тюрьме, открыл отмычкой решетку барона. Подумав немного, еще и открыл решетку Толика.

Второй выполз сам, а вот первого пришлось тащить за руку. Староват уже был барон для подобных испытаний.

Передо мной стоял седовласый мужчина, лет шестидесяти. С покладистой аккуратной бородой и длинными волосами.

А он был прав. Глаза-то у него действительно честные.

— А ты молод, — внимательно глядя на меня, сказал барон Стрельников.

— Это проблема? — спросил я.

— Да нет, — пожал плечами барон Стрельников.

— Зато ты староват, ваше бродие, — заржал Толик, хлопнув его по плечу. — Вы друг друга уравновешиваете.

— Очень смешно, — скривился в улыбке барон Стрельников.

— Ладно, ближе к делу, — остановил их я. — Что ты хочешь от меня?

— Завершить начатое мной, — вдруг стал серьезным барон Стрельников. — Ты поможешь мне занять место Олега.

— И для чего мне это? — поднял бровь я.

— Ну ты же зачем-то сюда прилетел? — резонно заметил барон Стрельников. — Я так думаю для того, чтобы поймать Олега и наказать его. И я помогу тебе в этом. Тебе достается его преосвященство, а мне его место. Наши интересы сходятся, я же говорил.

В этом он был прав. Он знал деревню как свои пять пальцев и понимал, что можно ожидать от ее горожан. Многие ему доверяли, судя по рассказам. А, значит, проблем у меня становится гораздо меньше.

Да и в моем плане он мог пригодиться. Кто-то же должен прикрывать тыл, пока я буду чинить Аврору. От старика большой прыти ждать не придется, но сражаться ему и не надо.

— Так, сокамерники, — вывел меня из задумчивости Толик. — Мне все эти Олеги и просвященства никуда не упали. Побегу я. Надеюсь серчать не будете. Спасибо, что вытащил, — пожал он мою руку. — А тебе, Колян, спасибо за компанию, — пожал он руку барона. — С тобой весело было, хоть ты и спал постоянно. Бывайте, хлопцы.

Он убежал, а я и не думал его останавливать. Даже если он нас сдаст глашатаю, ничего от этого не изменится. Мой план начал своё движение с того момента, как я выбрался из ямы.

— Хорошо, барон, — наконец, сказал я. — Ты поможешь мне информацией, а я отдам тебе место глаша… Олега, в смысле. Но надеюсь, все же, что народ образумится и уйдет в город.

— Так и будет, но многие останутся, — кивнул барон Стрельников. — Амбиций Олега у меня нет. Мне бы свои года дожить спокойно, чтобы никто не трогал. А здесь идеальное место. И чтобы его содержать много народу не нужно.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда идем.

— Куда? — удивился барон Стрельников.

— Мне нужно поговорить кое с кем.

— А как же?..

— Все остальное потом, — отмахнулся я.

Под покровом ночи, мы прошли между домами к тому, в который заходила моя мать. Паучки докладывали, что она до сих пор была там и еще не спала.

Кроме неё в доме были еще люди, но те уже давно смотрели десятый сон.

Оставив барона у входных дверей стоять на шухере, я зашел внутрь без стука и тенью пробрался к той комнате, где была мать.

Дверь скрипнула. Я пробрался внутрь и замер.

Мама, которая до этого неустанно меряла шагами комнату, замерла. Мы смотрели, друг на друга не говоря ни слова. В тусклом свете было почти ничего не различить, но я понял, что она меня узнала. Только вот рада ли моему прибытию?

— Лари, — прижав ладонь ко рту, ахнула мать.

— Мама, — прошептал я.

Всхлипнув, она бросилась мне на шею и повисла на ней. Ей тело пробивала мелкая дрожь, а руки все сильнее и сильнее сжимались в объятьях.