Ваня поддержал воспитателя:

— Согласен с Петровичем. Тут нам ловить точно нечего, но попробовать все-таки стоит.

— Попробовать действительно стоит, — вздохнул я, — потому что вчера на пляже мы с отцом имели разговор с Филиппом-младшим, и тот тоже сказал, что у него ничего не получается с выходом как на посредников, так и непосредственно на колдунов.

Кузьмин пожал плечами:

— Значит, будем искать другие способы и обязательно их найдем.

Савойские для торжественного проведения помолвки арендовали в окрестностях Ниццы загородный клуб. Фруктовый сад, шикарный вид на горы, теннисный корт, футбольное поле, основной дом с большим банкетным залом и двумя ресторанами: один со специализированной французской кухней, второй со средиземноморской. Само торжество должно было пройти на свежем воздухе. Для этого на газоне перед домом установили нарядные шатры, поставили столы с напитками и закусками, а праздничную атмосферу подчеркивал струнный квартет. У шатров представители правящего рода Испании нас и встречали: Филипп-младший и Изабелла — стоя, а вот Филипп-старший — полулежа в кресле-каталке, весь замотанный в плед цветов национального флага. Обмен приветствиями прошел штатно, и наша делегация разбрелась по газону, любуясь видами и вдыхая незнакомые запахи.

Лично я на помолвке ни разу не присутствовал, но некоторое представление о данном обряде имел. Применительно к высшей аристократии это происходило так. Первым делом организовывалось сватовство: родичи жениха сговаривались с родичами невесты об условиях брачного договора, речь в котором шла прежде всего о размере и составе приданого невесты. Данный этап Романовы и Савойские уже благополучно прошли, и сейчас происходил второй этап — непосредственно помолвка, представлявшая собой праздник в доме родичей невесты, на котором молодой человек в знак своих намерений дарил девушке помолвочное кольцо. После этого отец девушки представлял молодого человека собравшимся гостям уже в качестве жениха своей дочери. Это означало, что помолвка состоялась. А дальше классика — продолжение банкета хоть до самого утра.

Пока остальные гости потихоньку собирались, нас с братьями контролировали тетки Наташа и Катя. Причина была банальна: чем ближе непосредственный момент помолвки, тем больше трясло Александра. Мне даже пришлось его слегка успокоить, и этим тут же воспользовалась его матушка:

— Шурочка, где у тебя кольцо? — спросила у сына тетка Катя.

— В кармане, мама, — поморщился Саша.

— Проверь еще раз! Не дай бог карман прохудился — потом позора не оберемся!

Брат с тяжелым вздохом сунул в руку в карман.

— Все на месте, мама.

— Хорошо. Дай-ка я тебе галстук поправлю.

— Ну мама!.. Я уже не маленький!

— Цыц, немаленький! Ты у меня на фотографиях должен быть красивым! Память же!

Глядя на всю эту материнскую заботу, в глубине души я по-доброму позавидовал Шурке: мне, кроме Прохора и деда Миши, по большому счету, никто галстук перед помолвкой не поправит. Разве что злобная бабуля, да и та сделает это скорее в интересах сохранения репутации рода, чем просто из нежных чувств ко мне.

— Мама, ну куда ты на мне так эту удавку затянула? — продолжал возмущаться Саша, но при этом не предпринимал никаких попыток сопротивления.

— Ничего, потерпишь! — Тетка Катя тем временем удовлетворенно рассматривала дело рук своих. — Прям красавчик! Но худоват… Кожа да кости! Очень надеюсь, что будущая супруга тебя откормит.

— И ничего я не худоват!

В конце концов нам с братьями все-таки удалось вырваться из-под «мамкиных юбок» и присоединиться к друзьям, а там и принцы с принцессами стали подъезжать в сопровождении старших родичей. Что характерно, никто из нашей компании не интересовался у меня подробностями вчерашнего покушения — складывалось впечатление, что Бурбонам и Гримальди удалось скрыть данный факт даже от своих внучек. Никак своего интереса не проявили и братья Гогенцоллерны, и мне даже стало интересно, под какой именно легендой французские спецслужбы обратились к немцам за помощью.

Улучив момент, когда вся наша компания сосредоточила внимание на Александре и Изабелле, я направился к родителю, занятому общением со старшими Савойскими, Бурбонами, Гогенцоллернами и Романовыми из ветви Александровичей. Дождавшись, когда родитель обратит на меня внимание, сделал ему знак отойти, и через минуту мы с ним стояли около бара.

— Отец, не знаю, успели ли тебе Прохор с Ваней рассказать о нашем разговоре с Бланзаком, но у меня тут возникла идея.

К моей идее вытянуть из французов информацию, касающуюся посредников и колдунов-наемников, родитель, как и воспитатель с колдуном, отнесся скептически:

— Попробовать можно, но шансы совсем уж невелики, сынок, — протянул он. — Людовик прекрасно понимает, как именно мы можем воспользоваться данной информацией. У тебя что-то еще?

— Да нет, — помотал я головой. — Просто для разговора с Людовиком сейчас самое подходящее время, вот я и подумал…

— Ладно, попробую. Но надеяться на положительный результат тебе все-таки не стоит.

Прием шел своим чередом, а мне казалось, что я чисто на опыте уже могу предугадать, что именно произойдет в самое ближайшее время: кто из глав правящих родов переместится из одной компании в другую, кто из наследников что себе нальет, кто кому улыбнется, а кто с кем постарается избежать встречи. Были и те, кто не приехал: китайцы, потому что нормально ходить не могли, и англичане, потому что Георгу Виндзору смотреть на помолвку своей бывшей невесты было явно неприятно. Но в целом все было как всегда, прием как прием, декорации только поменялись.