На меня недоуменно взглянули.

— Собираюсь вызвать еще скорую, а что? У нас тоже есть раненные.

— Скорую и полицию уже вызвали, — подсказал стоящий сбоку телохранитель.

— Наших отправить в больницу. А всех выживших нападающих добить, — жестко произнес я, и встретил прищуренный взгляд платиновой блондинки.

— Он может что-нибудь знать о нанимателях, — мягко заметила Юлия.

— Да щас, ты не хуже меня знаешь, что найм наверняка проходил через цепочку посредников и конечного заказчика не отследить, — я помедлил. — Впрочем, можно по-быстрому его допросить, — пауза. — А потом прикончить.

Оба телохрана, притащившие раненного наемника, одобрительно качнули головой. Сегодня они потеряли нескольких товарищей и не горели желанием отправлять одного из убийц в руки докторов.

Наемник шевельнулся, прохрипел на плохом русском:

— Я гражданин Объединенной Европы…

Прозвучало невнятно, с жутким акцентом, но вполне понятно. Я хмыкнул:

— Поздравляю, — кивок телохранителю. — Жесткий полевой допрос, затем вскройте ему глотку. Если есть еще выжившие — всем контроль в голову.

Боец довольно заулыбался.

— С удовольствием, ваша светлость, — небольшая заминка и вопросительное уточнение: — А куда девать тела?

Теперь задумался я. Надо преподать жесткий урок, как со скандинавами, чтобы неповадно было.

— Парочку повесить прямо перед воротами резиденции. Остальных на свалку биологических отходов, где этим гребанным отбросам самое место.

Теперь заулыбался и второй бодигард. Похоже им все больше и больше нравился новый властитель Удела.

— Вы не имеете право, — просипел пленный. Кажется по русский он понимал лучше, чем говорил.

Я посмотрел на лежащего на земле практически мертвеца, холодно заметил:

— Ты пришел на мою землю, пытался убить меня и моих людей, и теперь что-то говоришь о правах? — из меня вырвался злой смешок. — Скажи спасибо, что я не приказал тебя живьем освежевать. Прилюдно, — пауза. — Впрочем, тебя это еще ждет впереди. Методы полевых допросов не отличаются особой гуманностью.

Молчавшая до этого момента Юлия заметила:

— Вообще он прав, существуют определенные правила…

— Это территория резиденции Северного Удела. Здесь правлю я, — на окружающих дохнуло стылым морозом. Немигающий взгляд уперся в княжну. — Если ты оспариваешь мое право на власть…

Юлия вскинула руки.

— Вовсе нет, просто я хотела сказать, что у столичных властей могут появится вопросы. Особенно в части вывешивания трупов перед воротами представительства.

Я махнул рукой.

— Пошли они. Раз не могут обеспечить безопасность и позволяют всяким отбросам свободно шляться по городу с оружием в руках, пусть теперь терпят и смотрят, как надо защищать свою землю, — я посмотрел на телохранителя. — Забирай.

Прозвучало очень спокойно и очень уверено. Юлия нервно хмыкнула, заметила:

— До сих пор не могу привыкнуть с какой легкостью ты отправляешь на смерть.

Можно было сказать, что это Хлад, спрятаться за этим, но я понимал, что это не так и поэтому промолчал.

— Они это заслужили, — я отвернулся. Рука коснулась виска, где остался легкий порез. Пуля прошла близко, чиркнула, но не задела кость, а ведь все могло закончится по-другому.

Странно, но никакого страха не было. Смерть прошла рядом, едва не достав, а я чувствовал себя словно ничего не случилось. Несколько недель назад это бы вызвало панику, а сейчас лишь легкое недоумение, почему все случилось.

Телохранители обходили тела нападающих и методично стреляли в головы, делая контрольные выстрелы. Рядом с кованными воротами остановился полицейский автомобиль, первый среди многих, вскоре прибывших на место происшествия. Прилегающие к резиденции улицы заполнялся полицейским спецназом в черной экипировке. Но все будут знать, что все закончилось, что Бельские отстояли свое, защитили свою землю от нападения. Как и всегда, случилось с древних эпох.

— Зачем ты это сделал? — хмуро осведомился Прохор.

— Жить хотелось, потому и сделал, — грубо ответил Игнат.

Разговор происходил в офисе, после совещания с юристами, где братьям заявили, что разорвать заключенную сделку почти невозможно, сам процесс потребует времени и ресурсов, без гарантии на успех.

Игнат действительно испугался, но признаваться в этом не хотел, скрываясь за грубостью и раздражением. Причем напугала его не Лидия, сучка выступала всего лишь инструментом в руках сопляка, а вот он и правда нагнал на Оболенского жути.