— Так ведь молоко-то может быть ещё и сгущённым, — подчеркнул Малинин слово «сгущённым» интонацией. Малинин сам придумать подобного ничего не мог, но развить любую мысль Баранкина лучше Малинина никто бы так не удосужился. Баранкин подумал и сказал:

— Это идея!.. Сгущённое молоко тянет уже на окончание любого института!..

— Так может это можно и на Земле с молоком сделать? — спросил Малинин.

— Не можно, а нужно! — ответил ему Баранкин.

— Так может ты, Баранкин, — продолжил свою мысль Малинин.

— А кто же, кроме меня!.. — согласился Баранкин. — Не те скорости на земле, не те, Малинин! — заключил Баранкин своё рассуждение.

— Не те скорости на земле, не те, Баранкин, — как эхо отозвался Малинин. Ему стало интересно жить. Когда Баранкин начинал говорить, Малинину всегда становилось интереснее жить, чем когда тот молчал.

— Или вот возьмём урожай…

— Или вот возьмём урожай, — подтвердил Малинин. — А зачем его брать, этот урожай?! — спросил Костя.

— А затем, — ответил Баранкин, — люди посеют пшеницу и овёс, посадят овощи и фрукты… а потом что?..

— Что потом? — спросил Костя себя и Баранкина, но что на это ответить, он не знал.

— А потом люди сидят и ждут, — пояснил Баранкин, — то ждут хорошей погоды, а то дождя… То всё засохло, то всё намокло…

— Точно, — согласился Малинин, — ждут… то всё засохло, то всё намокло…

— А чтобы не ждать, надо, чтобы пшеница и овёс, — Юра достал из кармана снова спичечный коробок, а из коробка опрокинул на ладонь семена пшеницы, овса, яблочные семечки и сказал: — Ты помнишь, у меня на стене висит вопрос "Может ли дерево расти так быстро, как взрыв от снаряда?.."

— Помню, — сказал Малинин.

— В этом всё и дело… Значит в фильме всё должно быть так: я — Баранкин, — бросаю в землю семечко от яблони и у всех на глазах оно моментально вылезает из земли малюсеньким ростком, тут же на глазах превращающемся в куст, куст становится яблоней, на яблоне появляются цветки, затем цветки осыпаются и начинают расти яблоки. Вот они поспевают на наших глазах и вот я, Баранкин, срываю с яблони плод и угощаю своего друга Малинина… Крупным планом на экране твоё улыбающееся лицо! Затем ты с аппетитом уплетаешь яблоко!.. И всё это за каких-нибудь пять минут!..

— И здесь на экране появляется улыбающееся лицо, — сказал Малинин, — улыбающееся лицо Баранкина! И закадровый голос говорит: "Да здравствует сверхобогащённое и сверхсгущённое по системе Баранкина молоко! Ура ускоренным овощам и фруктам по системе Юрия Баранкина! — это Малинин уже крикнул изо всех сил. — Значит, бац и… яблони! Бац и… груши!.. Бац и… помидоры!.. Или виноград! Или персики!.. На экране сеялки сеют пшеницу, а за ними идут комбайны и сразу убирают хлеб!.. И неужели, ты, Баранкин, это всё уже придумал? — спросил Малинин Юру.

— Не всё уже, а только ещё, и не совсем всё, а только частично, — скромно ответил Баранкин.

— А мясо? — вдруг всполошился Малинин,

— Что мясо? — удивился Баранкин.

— Ну, это — всё овощи и фрукты, а я люблю мясо… Ты ускоренное мясо тоже придумал?

— А как же, — ответил Баранкин. — Крупным планом Малинин опускает в кастрюлю с кипящей лапшой куриное яйцо… И через пять минут ест куриную лапшу с отварной курицей!

— Ура ускоренной лапше! — закричал Малинин во весь голос и вдруг осекся. — Наши всё-таки, — уже тихо сказал он,

— Что наши? — не понял Баранкин.

— Смотри, вон возле кино наши появились!.. И Мишка Яковлев и Серёжа Ческидов и Игорь Урасов!.. Бежать надо!..

— Бежать теперь глупо, — рассудил Баранкин, — теперь надо подождать, когда окончится сеанс, тогда, смешавшись с толпой зрителей, мы можем с тобой поспешить…

— А куда мы можем с тобой поспешить? — спросил Малинин.

— Как это куда? — удивился Баранкин. — Конечно же в парк культуры и отдыха. Во-первых, мы с тобой здорово поработали, а во-вторых, там же народу может в тысячу раз больше, чем в любом кинотеатре, — сказал Баранкин, — а сколько там аттракционов!.. — А аттракционы одни крутятся, другие вертятся, третьи кружатся… так что невозможно разобрать знакомый это тебе человек или нет… На аттракционах нас никто не найдёт и не узнает ни за что на свете!

— Это, пожалуй, верно! — как-то вяло согласился Малинин с Баранкиным…

На этих словах Малинина сеанс как раз окончился. Глухо звякнули выходные двери. Баранкин и Малинин ловко спустились по водопроводной трубе и смешались с толпой зрителей, валом валившей из дверей кинотеатра, не встретив никого из своих…

Баранкин и Малинин шли быстрыми шагами по улице, когда у светофора возле самого перехода чуть не налетели на стоявших к ним спиной Зину Фокину, Эру Кузякину и Марину Шкаеву. Фокина и Кузякина, как всегда, были в спортивных курточках, на ногах у них были вязаные шерстяные зебры в тон курточкам. Это рукодельница Шкаева одела полкласса в зебры. А сама Марина Шкаева была одета в школьную форму. Баранкин приложил палец к губам, мол, осторожно и стал на цыпочках удаляться от девчонок, что-то с жаром, но тихо обсуждавших.