Я рассмеялся собственным мыслям. Родственные чувства — красивый предлог для борьбы за власть. И сказки для дураков.

— Эй, эльфеныш, чего ты смеёшься?

От неожиданности я подпрыгнул. Но тут же вспомнил, что до того, как меня увели на суд, из соседней камеры доносилось невнятное бормотание.

— Кто ты? — спросил я.

Теперь уже рассмеялся сосед:

— Все в вашей никчемной крепости знают кто я, неужели ты все проспал?

Сосед говорил медленно, тяжело, некоторые слова давались ему с трудом. Эльфийский язык давался ему с трудом.

— Ты из этих, кто за стеной, — догадался я. — Из сил Тьмы?

Он расхохотался так, что казалось сейчас рухнет потолок. Гулкий басовитый смех забился по коридору, ударяясь о стены и потолок, многократно отражаясь гулким эхом.

— А чего не Злодейский союз пожирателей эльфийского мяса? — отсмеявшись произнёс он. — Или Демонические прислужники самого отвратительного зла?

Тут я с ним был согласен. Тьма, слишком уж пафосно и предвзято.

— Так вас здесь называют.

— Здесь?

— У нас, эльфов, — поправился я.

— Чего ещё можно ожидать от надменных эльфишек. Знаешь, как мы называем вас?

— Эльфишки? — усмехнулся я.

— И так тоже, а ещё поработители и угнетатели.

— Кого мы угнали? — пошутил я.

Хотя, он был прав. Сейчас эльфы держали в рабстве целый народ лоталли.

Мой собеседник игры слов не понял.

— Когда-то вы угоняли тысячами все народы. Обращали их в рабство, а на оставшихся налагали тяжкую дань. Кое-кто из ваших, кто лично делал это, все ещё жив.

Это к тому, что эльфы живут очень долго и кто-то из них застал лучшие времена для эльфов, чем сегодняшний день. Интересно, а сколько лет мне. Ладно, этот вопрос не самый важный.

— А у вас рабства нет? — ядовитое спросил я. — Кругом благодать, все свободны и делают, что хотят?

— Нет, — голос его стал серьёзным. — У одних из нас есть зависимые, прикреплены к земле. У других, есть прикреплены к производству. Гоблины, те вовсе зависят от ящеров. Но рабства, когда одно мыслящее существо — вещь другого, такого нет. Это отвратительно природе любого существа, наделенного разумом. Кроме, эльфов, конечно.

Что-то подсказывал мне, что их «зависимым» жилось ничем не лучше эльфийские рабов. Хотя, как знать.

Сверху послышалось шаги. Разгорающийся свет лизнул железные решётки, породив на них блики.

— Стража, — вымолвил мой собеседник, — помолчим, не стоит им знать, что я говорю на вашем языке.

Я услышал, как он укладывается на лежанку, отошёл от решётки и сел на свою.

Вскоре, с лампадой в руках, появился Глендрик. Он не торопился сообщать мне приговор, просто стоял и смотрел.

— Чего таращишься? — не выдержал я.

— Раздумываю, — мягко ответил жрец, — почему ты все еще жив?

— Потому что я Гунальф Веспар, меня не взять так просто, подсылая сборную убийц!

Он улыбнулся:

— Такова необходимость, поддержка Юнифиндов дорого стоит, а тут, всего лишь каприз их главы. Ты должен меня понять.

— Я прекрасно понимаю, что ты и Дуэндал, лживые змеи, готовые предать верных вам эльфов.

— Верных много, а Эфелита Юнифинд — одна.

— Когда-нибудь, вы запутаетесь в собственной паутине.

— Надеюсь, я запутаюсь в ней позже остальных, — Глендрик вздохнул и добавил, — я принес тебе решение суда. Не хочу, чтобы это сделал кто-нибудь другой.

Я промолчал, стиснув зубы так, что желваки загуляли.

— Смерть, — коротко вымолвил жрец.

На секунду мир завертелся, жгучее чувство несправедливости накатило на меня, да такое, что защипало в носу. Но я овладел собой.

— Другого я от вас и не ожидал.

— Казнь завтра утром, — в голосе Глендрика засквозила печаль. — Я добился от остальных, чтобы это была казнь с последней надеждой. Это все, что я могу для тебя сделать.

Последняя надежда? О чем это он? Да, не важно, слово «казнь» заслонило все вокруг. Ощущение безвыходности холодной змеей заползло в сердце, сжало виски смертельными кольцами. Сердце, молотом застучало в грудь. Одно дело, когда в бою, с оружием в руке, при равных шансах с тем, кто хочет твоей смерти. Где от твоей силы, ловкости и подготовки зависит жить или умереть. И казнь, когда шансов нет. Лишь бездонная пропасть обреченности.

— Мерзавец! — выкрикнул я.

Схватив решетку, я встряхнул ее. Глендрик отступил на шаг.