— Эту страну погубит коррупция, господа! — с хрипотцой Боярского процитировал Головин фильм «Человек с бульвара Капуцинов», чью потрясающую афишу мы с утра наблюдали у Дымова.

— Возможно. Но мы до светлого денечка имеем все шансы не дожить, — не дал я ему развить мысль, — поэтому думаем, как бы сделать так, чтобы все Волки были живы, целы, сыты и счастливы подольше.

— А овцы? — ни к селу, ни к городу влез Антон.

— А овец тут нет, я думаю. Пусть про них думают их родители, у нас своих дел выше головы, — я совершенно не был склонен уводить тему разговора в сторону, и не планировал никому позволять этого.

— А Мурадов, это который из списка Форбс? — не унимался сын.

— Да, — кивнул я.

— И чего ему от нас надо? — да, он бывал очень настойчивым и упрямым.

— Для начала — забрать ту шахту, о которой мы говорили, когда я только вернулся, — напомнил я о том, что это не персонально моя личная шахта, а действительно наша, и вполне возможно, что в перспективе — Антошина. Дожить бы до той перспективы.

— Ну так и отдай её! — молодое поколение, видимо, тоже знало поговорку: «лучше синица в руке, чем утка под кроватью».

— Сперва её, потом все земли вокруг, потом маму и тебя с Аней? — уточнил я у него.

— Мы-то им зачем? Мы золота не приносим. А на земли плевать тем более, они же в аренде! — а ведь и я был точно таким же. Единственное верное решение — моё, а взрослые — унылые тормоза и трусы.

— Вы им для того, чтобы я сам отдал всё, что у меня теперь есть, со всех счетов и фондов. Серёг, сколько там сейчас?

— Чуть меньше десятки, если не считать золото, которое пока на реализации, с ним больше, — хмуро ответил Лорд. Красиво он назвал процесс превращения найденных мешочков с желтым металлом в циферки на счёте при помощи Аркадия и Кости Бере. «Реализация» звучит значительно лучше, чем «отмывалово».

— Вот. Всё, до копья, отдаем и переезжаем обратно в вонючий подъезд с моргающей лампочкой. Все готовы?

Аня яростно затрясла головой в отрицании. Возвращаться из собственной комнаты обратно в кровать рядом с нашей ей не улыбалось. Столько игрушек, сколько помещалось в этом доме, включая газоны перед ним и позади, она не отдала бы ни за что. Я понимал и полностью разделял её мотивацию.

— А если подписать соглашение о том, что ты отдаешь шахту и земли чукчей, а он обещает нас не трогать? — да, сынок, жить в честном мире было бы замечательно. Главное, чтобы не одному, и не в выдуманном исключительно в твоей собственной голове.

— Серёг, поясни Антону за ситуацию. Мне кажется, что меня он нарочно понимать не хочет, а ты — авторитет в дорогих часах, — я искренне надеялся, что Ланевский сумеет. А сам взял сухарик и чай, пока тот совсем не остыл.

— Дима прав, Антон. Люди масштаба Мурадова давно и твердо привыкли мыслить другими категориями. Если для получения прибыли нужно исключить из уравнения несколько человек — исключат не задумываясь. И женщин, и детей. Ты же мужчина, как ты можешь такое допустить? — как по мне, так в конце Серёга перегнул палку. Но Антон притих

— Теперь дальше. Воевать с ним мы можем, — Головин вскинулся было в возмущении, — но недолго, ровно до тех пор, пока нас всех не убьют. — Тёма успокоился и кивнул хмуро, но согласно.

— Варианты «сжечь Дагестан» и «заказать сенатора» тоже не рассматриваем. — продолжил я. А вот тут Артём сделал задумчивое лицо, чем серьезно меня обеспокоил.

— Если нельзя договориться и нельзя драться, то что же нам делать? — с вызовом почти крикнул Антон.

Я посмотрел на притихшую Анюту, слушавшую разговор с открытым ртом.

— Надо спрятаться, — робко прошептала она, переводя взгляд с меня на маму.

Андрюха зааплодировал. Серёга изобразил почтительный поклон. Головин поднял вверх большие пальцы на обеих руках и крикнул:

— Хвала Богам, хоть у кого-то из всей семьи нашлись мозги! Пусть и молочные, но нашлись! — и закашлялся, снова получив на вдохе от меня локтем под рёбра.

— Нормальный ход, на первое время так совершенно точно. Обдумаем. А пока, Тём, скажи мне, как ты объяснил Васильичу всю эту технику на его территории?

— Ему правду рассказал, конечно. Ему врать — самоубийцей быть. Он примерно то же самое и так предполагал. С соседями чуть сложнее было, но я придумал гениальное решение! — и он горделиво задрал нос и развел плечи.

— Удиви? — попросил я заинтересованно.

— Важнейшим из искусств для нас является кино, батенька! — Головин потревожил память Ильича цитатой, дикцией и позой, сунув большой палец левой руки за разгрузку, а правую ладонь с оттопыренным большим пальцем протянул под углом мне.