"Ах, вот в чём дело! — мелькнуло у меня в голове. — Отец пригласил к себе на помощь не просто врача, а гипнотизёра".

— Нет, ему в нормальном состоянии ничего внушить невозможно, я вас очень прошу, загипнотизируйте Юру, с его согласия — сказал отец. — Ты согласен загипнотизироваться? — спросил меня отец.

— Конечно, согласен, — сказал я, — если дело приняло такой оборот.

— Вы согласны его загипнотизировать? — обратился отец к дяди Петиному знакомому.

— Я согласен, — ответил дяди Петин знакомый. — Но я не убежден, поддастся ли он гипнозу.

— Поддамся, поддамся, — успокоил я гипнотизёра.

— И когда будешь загипнотизирован, дашь нам всем честное слово, что ты с завтрашнего дня станешь учиться умеренно и получишь по какому-нибудь предмету хотя бы тройку!… Вы можете внушить ему, обратился папа к дяди Петиному знакомому, — что он… нет, уж лучше в спящем состоянии вы объясните, для чего это всё нужно!

Мы ушли с дяди Петиным знакомым в мою комнату, и ровно через полчаса я как ни в чем не бывало вернулся в столовую. Дядя Петя и отец сидели не сводя глаз с дверей моей комнаты. Увидев, что я вышел из комнаты один, отец спросил;

— А где же доктор?

— Он спит, — сказал я.

— Как спит?! — вскрикнули в один голос отец и дядя Петя.

— Очень просто. Я его загипнотизировал.

— Как ты его загипнотизировал? — не понял отец.

— Но он не смог меня загипнотизировать, а я его смог, — объяснил я. — Он со мной разговаривал, потом стал говорить: спать, спать, спать! Но ты же знаешь, папа, что сегодня по расписанию у меня сон в десять часов, а сейчас только половина пятого.

— Ну, всем досталось, и гипнотизёру больше всех! — захохотал дядя Петя и всё хохотал и хохотал до слез.

Не знаю, товарищи потомки, что здесь было смешного?!

— Разбудить, — закричал отец, — разбудить гипнотизёра, сейчас же разбудить!

— Пожалуйста, — сказал я, — разбудить так разбудить.

Мы втроем прошли в мою комнату, и отец с дядей Петей увидели гипнотизёра, лежащего на моей кровати в глубоком сне.

— Пациент находится, — сказал я, — в глубоком гипнотическом сне третьей стадии. Обычно различают три степени глубины гипноза: сонливость, гипотаксию и сомнамбулизм. При сонливости наблюдается лёгкая дремота и общее расслабление мускулатуры. При гипотаксии, характеризующейся угнетением произвольных движений, часто отмечаемся так называемая восковидная гибкость мускулатуры — каталепсия, то есть такое состояние, при котором рука, нога или голова загипнотизированного долго сохраняют приданное им искусственное положение. Сомнамбулическая стадия — это стадия наиболее глубокого гипноза. Во время сомнамбулизма загипнотизированному можно внушить различные зрительные, слуховые и обонятельные так называемые галлюцинации.

— Перестань хоть сейчас читать лекцию и немедленно разбуди доктора, — сказал отец в отчаянии.

— А может, мозг-то работает у Юрки не шестью шесть — тридцать шесть, — услышал я за своей спиной. — Может, шестью восемь — сорок восемь? — тихо сказал дядя Петя.

— Что происходит? Ничего не понимаю! — тихо воскликнул отец.

— Таблица уважения происходит, — объяснил я отцу и неожиданно открыл дверцу шкафа. В шкафу сидели Кириллов-Шамшурин и Данилова. — Выходите… заговор обреченных! — И я стал выводить доктора из третьей стадии гипнотического сна.

Я, дорогие товарищи потомки, уже натянул на себя куртку и подумал, что меня уже давно никто не атакует стихами. И только об этом подумал, как тут же обнаружил в правом кармане куртки свёрнутый листок бумаги. Я извлёк его из кармана и развернул. Ну конечно же, это были стихи! Стихи назывались загадочно и на этот раз имели прямое отношение к космосу. Посудите сами: название стихотворения было такое — "На далёкой звезде, на Збюне". Затем шли такие, с позволения сказать, четверостишия:

Дочитав стихотворение, я косо наложил на тексте следующую резолюцию: "Никакой звезды Збюны нет. В стихотворении речь идёт о космонавтах, следовательно, ко мне, сверхкосмонавту, всё это не имеет никакого отношения". Затем я спрятал текст стихотворения в папку моих воспоминаний, чтобы вечером зашифровать, и, выскочив на улицу, побежал в школу на просмотр самодеятельного концерта. По дороге заглянул к одному парню за мешком с догрузом. Дело в том, что я занимаюсь планёрным спортом в молодёжном составе (под фамилией Нестеров!) Но для полётов не хватает у меня веса, и вот для погрузки мне ещё и одному парню прописали по мешку спрессованных опилок. Взяв мешок, я по дороге от дома до самой школы декламировал то единственное, что я считаю в жизни стихами, а декламировал я вот что: