— Потому что он такой же, как я, — глухим эхом ответил Юн Донджин.

— Не увиливай, и не передразнивай.

— Ты совершенно права, Ми-ян, — ответил мужчина. — Я его ненавижу, потому что он такой же, как я.

— Но ты же достойный человек, — продолжила наседать женщина. — Я не понимаю тебя! Просто не понимаю!

Юн Донджин горько усмехнулся и покачал головой, а после посмотрел на дочь таким пронзительным взглядом, что ей стало не по себе. Этот взгляд был чернее тучи, глубже самой глубокой ямы. В этом взгляде была глухая ярость, злоба, все самое темное и омерзительное, что только можно представить. Сейчас родной отец смотрел на нее глазами жестокого и неумолимого — даже не человека — животного, которое без раздумий способно убить, едва ему прикажут или если у него появится на то малейшее желание. Или возможность. Это был зверь, готовый рвать, ломать, растаптывать других, просто потому что может это сделать.

Длилось это недолго, несколько мгновений. После чего Юн Донджин моргнул, а когда опять открыл глаза, за столом опять сидел стареющий седой мужчина, почти старик. Сидел и крутил в пальцах небольшую стопочку для соджу.

— Ты не знаешь, каков я на самом деле, моя милая Ми-ян. Каков я с другими людьми. Ты видела лишь ту часть меня, которую я хотел, чтобы видела ты и твоя мать. Но когда я говорю, что Мун Джин слишком на меня похож, я говорю о том, что я всегда оставлял на работе. О том, чего ты во мне никогда не видела, потому что дочь не должна видеть такого в родном отце, — наконец-то сказал мужчина. — Вот почему я ненавижу этого ублюдка.

— Ты боишься, что Мун Джин навредит мне? — спросила Юн Хян Ми.

— Навредить может кто угодно, — задумчиво протянул Юн Донджин. — Я просто знаю, что он отброс, который прогрызал себе зубами путь наверх. Я сделал всё для того, чтобы у тебя был лучший выбор. Лучшие перспективы, образование. Лучшие знакомства. Всё для моей маленькой Ми-ян.

— Я уже не маленькая девочка, отец. И ты ошибаешься.

— В чем же?

— В Мун Джине. И в себе, — ответила женщина.

Юн Донджин немного помолчал, будто собираясь с мыслями.

— Почему ты отказалась даже рассмотреть варианты женихов из хороших семей? Почему?

— А чем они все так хороши? — задала ответный вопрос Юн Хян Ми. — Ты про избалованных мальчиков из частных школ, чьи родители занимают высокие посты? Про сыновей министров и больших начальников? Или про кого?

— Это все уважаемые молодые люди из хороших семей.

— Вот именно. Из хороших семей. Но семья не делает их самих хорошими, — отрезала Юн Хян Ми. — Они родились и выросли с этим знанием. Им все вокруг твердили, что они из хороших семей, что они достойны самого лучшего. Они не знают, как это, сидеть поздно вечером вдвоем с мамой и ждать отца, который ушел на ночное дежурство. И просыпаться и проверять, вернулся ли он.

— У полицейских работа опаснее моей, — покачал головой мужчина.

— Вот только у полицейских не написано в инструкции останавливать своим телом пули. А у тебя это была основная задача. Ты ходил на работу, чтобы умереть вместо другого человека. И я всегда это понимала! Вот в чем разница! — злясь, выпалила Юн Хян Ми. — Эти твои мальчики из хороших семей… Нет у меня с ними ничего общего! У них свои проблемы, у меня — свои! Разные миры, разные плоскости! Или ты хотел бы, чтобы я жила как тень при муже, который меня даже понять не способен?!

— Уж точно я не хотел бы, чтобы ты со своей дочерью сидела и ждала, вернется ли муж утром домой или в твою дверь постучится его начальник с конвертом в руках! — прокричал Юн Донджин. — Вот чего я не хотел!

— И не придется! Мун Джин уже перерос тебя! В том числе и благодаря твоей ненависти! Ему больше не надо стоять рядом с клиентом и быть готовым поймать за него пулю! Он управляет теми, кто так поступает! Да, это он тот, кто стучится в дверь к вдовам, случись что с их мужьями! Но потом, всучив проклятый конверт и выдавив соболезнования, он всегда вернется домой! Вот в чем ваша разница, отец! — закричала в ответ Юн Хян Ми, тыча в отца пальцем. — Ты же до сих пор остался там, в прошлом! До сих пор стоишь рядом со стариком Пак Ки Хуном, ждешь свою третью пулю!

Женщина вскочила со своего места и неловким движением руки зацепила бутылку соджу. Емкость качнулась, упала на бок и, бодро покатившись с края стола, расшиблась на мелкие осколки о пол кухни.

Больше ни слова не говоря отцу Юн Хян Ми выскочила из кухни. Пересекла гостиную, замерла на пороге в спальню перед пятнами крови и, недовольно фыркнув, направилась в гостевую комнату. Завтра вызвать клининг и убрать весь этот бардак, чтобы даже напоминания о нем не осталось.

Юн Донджин еще немного посидел на своем месте, покрутил в руках пустую стопку. После чего встал, аккуратно переступил через осколки и расплывшееся вонючее пятно соджу и направился к выходу. Его машина до сих пор стояла на улице, ждала хозяина. Нужно вызвать водителя, но он подождет там, снаружи. Лучше подышать остывающим сентябрьским воздухом.

Через четверть часа все стихло, ближе к пяти утра начало светать. Первые лучи восходящего солнца выхватили небольшую выщерблину, оставшуюся в стене от пули напротив двери в спальню. От пули, которую Юн Донджин в последний момент передумал вгонять прямо промеж лопаток мужчины, которого так любит его дочь.

Утром ничего не предвещало беды. Не выспавшиеся и слегка опухшие, мы с Пак Сумин заявились на работу с небольшим опозданием, а все потому что годзилла принимала душ со скоростью дохлой ящерицы, и в итоге задержала все наше расписание минимум на пятнадцать минут. Из-за этой заминки мы угодили в самые пиковые пробки, а весь кортеж прибыл к офису InterConnect уже через пять минут после начала рабочего дня.