Большая его часть состоит из незащищенных укреплениями кварталов бедноты и ремесленных районов. Они со всех сторон облепили центральный холм с Краковским замком на вершине. Думаю, большинство жителей сейчас там, потому как весь низовской город объят густым черным дымом, что клочьями стелется по всему левому берегу. Там уже хозяйничают ордынцы. Насколько я знаю, тумен Балакана. Сам же Бурундай с главными силами стоит лагерем где-то севернее города.

Мы оказались на разных берегах, потому что все монгольское войско перешло Вислу еще у Сандомира и в отличие от меня двинулось по левому берегу. Идти вслед за ними по разоренной земле и глотать пыль удовольствие небольшое, поэтому я повел свои полки по другой стороне реки, послав вперед инженерную роту. Они вместе с передовыми сотнями конных стрелков вышли к Кракову на несколько дней раньше и уже начали готовить переправу.

Перевожу взгляд с противоположного берега на наш и вижу выше по течению лагерь кавалерийского полка Ивана Занозы. Чуть ниже, у самой воды, копошится народ и царит деловая суета. Методично, как заведенные стучат топоры. В такт им, распуская стволы на доски, шипят пилы. Дело движется привычно и споро. Сложенные на берегу и уже очищенные бревна бойцы стаскивают к воде и сбивают в плоты. Крики командира инженерной роты капитана Ермилы Сытина слышны мне даже здесь. Его зычный рев командует расстановкой плотов на реке и выстраиванием их в одну линию от правого берега к левому.

«Две трети реки уже пройдено, — на автомате оцениваю ситуацию, — значит, самое позднее к утру мост будет готов».

Щурясь на солнце, вновь всматриваюсь в противоположный берег и линию укреплений. За те шестнадцать лет, что прошли с нашествия Батыя, поляки не только подняли из руин разрушенный замок, но и кардинально его укрепили. Видно, что его хозяин времени даром не терял. Не став восстанавливать деревянные стены вокруг всего города, Болеслав V акцентировался только на цитадели, возведя для себя мощное каменное гнездо у самого речного яра. Это укрепление не спасало весь город от разорения, но зато городские богатеи вместе с князем имели все шансы пересидеть тяжелые времена. Даже отсюда мне хорошо видны толстые каменные стены, сложенные из грубо обтесанных валунов.

Не отрывая глаз, иронично хмыкаю про себя.

«Нехорошо, господа польские князья, бросать на произвол судьбы тех, кто доверил вам свои жизни и имущество!»

Словно бы в подтверждении моих мыслей на противоположном берегу из-за горящих домов выскочил отряд всадников в монгольских волчьих треухах и, промчавшись вдоль реки, снова скрылся в стелящейся дымной пелене.

«Понятно! — Зло усмехаюсь про себя. — Ждут моего подхода, а пока развлекаются грабежом того, что доступно!»

Повернувшись к Калиде, киваю ему на лагерь Занозы.

— Определяй полки на ночевку рядом с ним. С утра будем переправляться на другой берег.

Походная койка жесткая и неудобная, но не это мешает мне заснуть. К неудобствам я давно уже привык и, если на душе спокойно, могу заснуть в любых условиях. Несколько последних ночей все не так, и тревожные мысли не дают забыться хотя бы коротким сном. Не дает покоя ощущение того, что я что-то упускаю. Что за перспективой генеральной стратегии не вижу того, что может поставить под угрозу все мои планы.

— Да что же это такое! — Поднимаюсь и сажусь на койке, понимая что не засну. — Ну что не так?! Ну нету сейчас в Европе силы, способной остановить монгольскую лавину!

Неожиданно цепляет ощущение — вот только что прозвучала подсказка, и я пропустил ее мимо ушей. Озадаченный, пытаюсь подойти к проблеме системно и для начала обобщить всю имеющуюся в моей голове информацию о Европе этого времени.

«Середина тринадцатого века, — начинаю выковыривать из памяти все, что там есть о средневековой Европе, — это абсолютный пик феодальной раздробленности».

Крестоносное воинство уже потеряло Иерусалим, но еще удерживает в Ливане узкую полоску земли от Акры до Антиохии. Во Франции после неудачного седьмого крестового похода зализывает раны король Людовик Святой. В Англии правит непрестанно воюющий со своими баронами Генрих III, а Священная Римская империя вообще осталась без императора.

Полувековая борьба папского престола с правителями из рода Гогенштауффенов завершилась, можно сказать, победой Рима. Три года назад в итальянском походе умер от лихорадки последний король этой династии — Конрад IV, просидевший на престоле меньше двух лет и не успевший унаследовать титул императора. На радостях папа Иннокентий IV предал род Гогенштауффенов проклятию и, проявив все свое влияние, добился того, чтобы сам титул императора Священной Римской империи больше не использовался, а имперские курфюрсты избирали лишь короля Германии.

Покопавшись в закромах памяти и сконцентрировавшись только на Германии, я вспомнил еще кое-какие подробности.

«Сыну безвременно скончавшегося Конрада IV, Конрадину Гогенштауффену, на тот момент было всего два года. Он был единственным и законным наследником великого рода, но никто из светских и церковных князей Германии за права царственного ребенка не вступился. Ссориться с папой никому не хотелось, да и сама ситуация была им на руку. Единственным, кто решился протянуть руку помощи вдове проклятого короля, был герцог Баварии Людвиг II, приютивший у себя бывшую королеву вместе с ребенком».