– Мой дед учил подобному… Но я… я боюсь добрых разумных, точнее тех, кто кажется такими. Никогда не знаешь, маска ли это, или все понастоящему. Надеюсь, ты не будешь обижаться.

– Я понимаю. В мире хватает лицемеров и подхалимов, которые бросят тебя в трудную минуту. Но все равно, надо жить по совести.

– Совести? – поморщился Александр. – Совесть штука изменчивая, сегодня велит одно, завтра другое. Совесть можно переубедить, заглушить, даже убить. Полагаться на совесть… не самый лучший способ жить правильно.

– Секст, да ты софист! – улыбнулась Аканхта. – Под совестью я подразумевала как раз голос долга. Просто так привычнее говорить, но ты к словам прицепился.

– Мне просто нравится спорить, – пожал плечами, усмехаясь, Александр.

– Я уже поняла.

Аканхта сняла еще одну порцию мяса с огня, половину отдала Александру, другую взяла себе. Усевшись рядом, она начала аккуратно есть. Александр же набросился на еду, как голодающий несколько недель.

***

– Секст, откуда ты? – спросила после обеда Аканхта.

Александр в ответ слабо улыбнулся:

– С Востока. Но я покинул отчий дом пару лет назад.

– Это связанно с твоим телом?

– Отчасти, – вздохнул Александр, – но куда более важной причиной было охлаждение моих отношений с отцом. Он повторно женился после смерти моей матери.

– Ты не любишь своего отца?

– Люблю, конечно… – вздохнул Александр. – Я помирюсь с ним, когда вернусь домой. Извинюсь и буду надеяться, что он простит меня…

– Ужасно, когда семья разобщена, – с сочувствием произнесла Аканхта.

– Вот только не надо меня жалеть, – нахмурился Александр. – Не стоило рассказывать тебе так много. Коварная женщина ты, Аканхта, легко втираешься в доверие.

– Я не враг тебе.

– Тогда давай и ты пооткровенничаешь, – улыбнулся Александр.

– И что ты хочешь знать? – вздохнула Аканхта.

– Интересно мне, какие беды могут быть у великой патрицианки?

– Такие же, как и у всех остальных.

– Ты ведь часть великой семьи, что-то особенное должно ведь быть.

– Хорошо, – Аканхта повернулась и заглянула в глазу Александра. – Мой род велик, нас уважают, нас боятся… – она вздохнула, – но у нас нет свободы.

– И в чем же это проявляется? – поинтересовался Александр.

– Во многом. Я не могу вести себя как плебейка, я патриций, а это ответственность, это долг. Я даже не могу выбрать себе мужа. Я с младенчества помолвлена с одним человеком.

«Подумаешь… у меня тоже есть невеста», – усмехнулся про себя Александр.

– И кто он?

– В том-то и дело, что не знаю, – нахмурилась Аканхта. – Отец не говорит мне, это и раздражает. Он сказал только, что это его старый друг, то есть он не мой ровесник уж точно.

– Странная ситуация, – удивился Александр, – зачем ему скрывать это?

– Не знаю.

– И ты все равно выйдешь за него?

– Если такова будет воля семьи, – кивнула девушка.

– Тебе ведь это не нравится?

– Конечно, мне это не нравится! – воскликнула Аканхта, поддавшись эмоциям, но тут же успокоилась и уже спокойно добавила. – Никому не понравилось бы выходить за человека, о котором ты ничего не знаешь.

– Впервые вижу у тебя такое проявление эмоций, – улыбнулся Александр. – Мне уже начало казаться, что ты и вовсе их лишена.

– Эмоции излишни, – бесстрастно проговорила Аканхта.

– Вовсе нет! – решительно покачал головой Александр. – Мы живём эмоциями. Мы принимаем решения, руководствуясь эмоциями, мы получаем удовольствие и страдание из-за эмоций. Та же мораль… когда я вижу разумного в беде, именно эмоция взывает помочь ему.

– Мораль, основанная на чувствах, не является объективной.

– Конечно, но разве может быть объективность?

– Два на два равно четыре. Это всегда истина. Даже если мир исчезнет, это будет объективной истинной.

– Ох, – вздохнул Александр, – теперь ты софистикой занялась.

– Просто я люблю поспорить, – усмехнулась Аканхта.

– Знаешь, – Александр потянулся и, положив руки за голову, лег на траву, – если глобально взглянуть, то никто из нас не свободен.

– Ибо Судьба всем управляет?

– Забудем о Судьбе, – отмахнулся Александр. – Что есть свобода? Произвол? Возможность выбора?