– А вы, леди, – вновь почтив меня вниманием добавила декан, – не смейте покидать комнату, пока за вами не придут.

Рано утром вместо занятий я отправилась в кабинет ректора Листа. Впервые за два года я видела его так близко. В кабинете, кроме главы Академии, присутствовали также мой отец, отец Сайлера и сам Сайлер.

Лист в ведущейся дискуссии не участвовал, говорили отцы.

– Вы отказываетесь? Я верно вас понимаю? А если она беременна?

– Вот когда окажется, что беременна, и окажется, что от моего сына, тогда и поговорим, а сейчас…

– Но моя дочь опозорена!

– Это ваши проблемы.

– Господа, – напомнил о себе ректор, – в наших общих интересах будет не выносить историю за пределы Академии. Пусть молодые люди выйдут, а мы обсудим.

Мы вышли. Зачем меня вообще сюда позвали, если тут же выйти велели?

– Сайлер? Что теперь будет? – я с надеждой посмотрела на черноглазого сердцееда, но тот лишь безразлично пожал плечами.

– Мне? Ничего. Можно подумать, ты первая.

– Но ты первый! – возмутилась я, чувствуя, как подкатывает к горлу позорный плаксивый комок.

– Поздно врать, детка. Мы мило провели ночь, но это все, на что ты могла претендовать.

Затем он просто вышел, а я осталась одна в пустой приемной с полным осознанием ямы, в которую сама же радостно и запрыгнула.

– Амантис Розалия Бредли! – удрученно проговорил отец, выйдя от ректора. – Как вы могли?!

Удерживать комок стало невыносимо, слезы хлынули градом.

– Он обещал, что я стану только его-о-о-о, – размазывая по лицу косметику, рыдала я. – Он говорил, что лю-у-у-у…

Я вообще редко разводила сырость. Исключительно по делу. Но дело было как раз стоящее, чтобы не просто слезу уронить, но и основательно повыть.

Пролог. Сцена вторая, почти комическая.

Сцена вторая, почти комическая.

Хуже наказания, чем притащить меня на прием перед тем, как отправится домой, в наше поместье в Райтоне, отец и придумать не мог.

– У меня голова болит! – попыталась отговориться я, желая остаться в номере гостиницы, но родитель был неумолим.

– Нужно было сказать это вашему любовнику, леди, а теперь извольте прекратить нытье и вести себя как положено, пока я пытаюсь спасти остатки вашей и своей репутации.

Вот и все. А голова действительно болела. Куда сильнее разбитого сердца. Поэтому я, станцевав с унылым субъектом, имя которого забыла буквально спустя минуту, как отец мне его представил, помелькала среди гостей и под прикрытием колонн и портьер сбежала из бального зала.

Рядом нашлась библиотека, в где было достаточно темно, тихо и имелся удобный диван с мягкими бархатными подушками с кисточками на концах. Единственным недостатком дивана была его длина. Даже невысокая я не вместилась целиком, а ноги хотелось вытянуть. Пришлось устроиться наискосок, водрузив избавленные от туфель пятки на пуфик.

Доносящиеся издалека приглушенные звуки музыки убаюкивали, я закрыла глаза и поддалась дремоте. Тихо, крадучись, мягко ступая по ковру библиотеки пришел сон, запнулся впотьмах о пуфик, невнятно ругнулся и рухнул на меня, обдав запахом дорогого одеколона.

Я сдавленно вякнула. Упавший был тяжел, длинные волосы отбрасывали густую тень на лицо. Падение для него было такой же неожиданностью, как и для меня. Пока он сообразил, что к чему, умудрился облапать руками все, что можно было и что нельзя. Я тут же постаралась избавиться от внезапного соседа по дивану, но только усугубила ситуацию, нечаянно толкнув мужчину коленкой куда-то не туда и вызвав новое обрушение.

– Демоны! Хватит елозить! – злобно и горячо прошипел он мне в зону декольте, приподнимаясь на локтях, его колено нагло уперлось между моих ног. – Лежите уже спокойно и дайте…

Он наконец встал. Платье опасно затрещало, лиф пополз вниз. Я попыталась вскочить следом, но прижатый мужской ногой край юбки дернул меня обратно. Я вцепилась в мужчину, мы снова рухнули на диван, только на сей раз сверху была я, а в библиотеке прибавилось действующих лиц. И света.

Меня почти толкнули, но так, что я угодила как раз на пуфик, едва удержав ползущее с груди платье.

– Это и есть твой сюрприз? Что ж, он вполне удался, – довольно спокойно для сложившейся ситуации произнесла красивая эффектная брюнетка в шикарном бордовом наряде. Ее волнение выдавали разве что руки, стискивающие веер до побелевших костяшек, и пробегающие по вееру искры. – Я сама сообщу отцу о разрыве помолвки и прочих наших и ваших с ним соглашений. Все подарки вернут тебе… вам в течение недели. Надеюсь, эта девочка стоит того, чтобы рисковать репутацией и положением.

Уже у самой двери она обернулась.