— Мама, не плачь, не надо, люди смотрят.

Сережа не знает куда себя деть, ему одновременно хочется обнять брата, которого он почти 5 лет не видел, успокоить маму и выглядеть солидным парнем, так-то ему 13 уже взрослый. К нему подходит Пашка Иванов. Протягивает руку.

— Павел, друг и сослуживец твоего брата.

— Серый, ой! Т. е. Сергей. Поправляется братишка.

— Будем знакомы, Серый, значит Сергей! Давай вещи донесем, нас транспорт ждет.

— Носильщик! Сразу переходит к делу Пашка. Естественно появляется носильщик с тележкой и загружает вещи в тележку, Серега и Пашка начинают двигаться к выходу с вокзала за ним тележка с вещами. Мама отстраняется от меня.

— Мне писали телеграмму ты ранен. Ждешь нас с братом.

— Нет я просил не так писать на почте перепутали.

— Вот телеграмма-молния «выезжайте торопитесь очень тяжел, хочет видеть брата». Говорит ничего не понимающая мама.

— Сокращение не правильно прочитали, мне было очень тяжело без вас и да хотел тебя и брата увидеть.

— А до этого и снова достает телеграмму-молнию «Ваш сын хочет видеть брата и вас состояние тяжелое», что это?

— Все правильно хотел вас видеть, даже в запой от тоски ушел, очень тяжко было на душе. Сходу вру маме.

— Но ведь вы приехали, теперь все будет хорошо…

Пожалуй мои «отмазки» очень корявые. Только мама настолько рада и счастлива от встречи и что я живой и здоровый, что критическое мышление отказывает и она их принимает. Очень не хочется ей скандалить.

— Ой а цветы. Вдруг спохватывается она…

— Забудь мама я тебе еще лучше букет куплю!

Мы выходим с вокзала к месту где нас ожидает Леха и два мотоцикла.

— Ух ты! Мы на мотоциклах поедем?! Восхищается младший братишка.

— Ты думал командир, вас пешком поведет? Уточняет Пашка Иванов у своего нового друга.

— Думал на трамвае или метро. Отвечает Сережа.

— Садись в коляску «ленинградец», еще накатаешься на метро. Говорю братишке и он одним прыжком, как могут только дети запрыгивает в коляску. Я же помогаю сесть маме в коляску мотоцикла на котором приехал Алеша. Пока я занят Леха и Пашка принимают вещи и практически заваливают ими моего младшего братишку. По понятным причинам в коляску где сидит моя мама не одного узла с вещами не грузят.

Когда мы рассчитались с носильщиком, даю команду…

— По коням!

Мои парни стремительно занимают места за рулем БМВ, несколько секунд и мотоциклы трещат своими моторами. Не желая далее тратить время сажусь сзади Лешки Хрипункова, протягиваю руку и беру мама за руку. Мотоциклы стартуют, мы так и едем. Я кстати не в очень удобной позе, но разве это имеет значение? Мама держит мою руку двумя руками и поглаживает ее. Иногда осматриваюсь по сторонам. Я был прав…

Братишке не сидится на месте, он крутит башкой, будто хочет все не просто увидеть, а запомнить навсегда. Учитывая, что движения на дорогах Ленинграда осенью 1945 можно сказать нулевое, а понятия пробок даже не существует, мы довольно быстро приезжаем к нашему дому. Мы вместе с мамой и Сережкой уходим в дом, а Лешка и Пашка остаются возле мотоциклов. Мама удивлена увидев лифт, затем мы поднимаемся, но не выражает эмоций публично при детях. Младший братишка наоборот прямо говорит.

— Здоровски! На мотоцикле покатался, на лифте покатался, приедем в колхоз нам все с тобой будут завидовать брать, а мы на метро покатаемся перед тем, как домой поедем?

Не успеваю ему ответить на кучу вопросов и «почему», как оказываемся у двери квартиры — звонок.

— Здоровски, можно я тоже покручу*? Просит брат.

Покручу* — электрозвонки далеко не сразу вошли в моду. Изначально стояли звонки, которые требовалось крутить. Принцип работы чем-то напоминает звонок на велосипеде.

— Крути… Разрешаю я…

Дверь открывает Сидоренко.

— Здравствуйте, Тарас, представляется он. И тут же предлагает, проходите. Мама немного растеряна, потому беру инициативу в свои руки.

— Тарас — это моя мама Ольга Васильевна, а это Сережка, братик. Он услышав такое и все же пообтесался в Германии выдает почти «городское».

— Очень приятно познакомится, для вас просто Тарас Ольга Васильевна, затем по простому щелкает братика слегка по носу, а тебе дядя Тарас. Так говорит Сережке. Сразу обращаясь ко мне.

— Наши внизу?

— Да с мотоциклами, помоги им и вещи занесете.

— Нема вопросов, командир. Отвечает Сидоренко. И убегает вниз. Мы проходим в коридор, помогаю маме снять фуфайку и веша ее, потом присаживаюсь на одно колено и снимаю сапоги, когда мама разулась подаю очень теплые, практически плюшевые тапочки, что привез ей из Германии. За это время Серега уже разделся и повесил свою фуфайку, разулся и пошлепал в квартиру.

— Назад! Тапки обуй обалдуй! Требую я. Он обиженно возвращается и одевает на ноги тапочки. Я же быстренько скидываю сапоги и одев тапки говорю…