Мерле слушала, и ей чудилось, будто Унка сама присутствовала при ее спасении, - с такой убежденностью говорила русалка. Уж не считают ли русалки Королеву Флюидию своей богиней? Вдруг пришла мысль, от которой Мерле похолодела: что, если Королева вовсе не людей в Лагуне защищает? Ведь русалки родились из воды, значит, если верить ученым людям, Королева Флюидия и есть сама вода. Неведомая живая сила морей.

– Кто она, Королева Флюидия?
– Мерле, впрочем, не ждала, что Унка ответит на ее вопрос.

– Если это когда-то знали, то давным-давно позабыли, - тихо сказала русалка.
– Так же, как когда-нибудь забудут о тебе, обо мне и о самой Королеве Флюидии.

– Но ведь все почитают Королеву Флюидию. В Венеции все ее любят. Она спасла всех нас. Никто и никогда такого не забудет.

Унка лишь молча пожала плечами, но Мерле прекрасно поняла, что она так не думает. Русалка указала на узкую гондолу, пришвартованную к мосткам на темной воде. Казалось, гондола парила во мгле, такой гладкой и черной была водная поверхность.

– Мы сядем в нее?
– спросила Мерле.

Унка кивнула.

– А потом?

– Я хочу тебе кое-что показать.

– Мы надолго уедем?

– Самое большое на час.

– Арчимбольдо меня накажет. Он мне велел ведра...

– Они уже на месте, - улыбнулась Унка.
– Он мне сказал, какую работу дал каждому из вас. Я заранее отнесла десять полных ведер в мастерскую.

Мерле недоверчиво взглянула на нее.

– А Дарио?

– Он ни слова ни о чем не скажет. Иначе Арчимбольдо узнает, кто по ночам у него вино ворует.

– Вы и это знаете?

– В доме ничего не происходит без моего ведома. Я знаю обо всем.

Мерле, больше не задавая вопросов, влезла вслед за Ункой в гондолу. Русалка отвязала канат, встала на корму и длинным веслом направила лодку к одному из туннелей. Кругом была тьма, хоть глаз выколи.

– Ничего страшного, - сказала Унка.
– У своих ног ты найдешь факел. Там же и огниво.

Вскоре Мерле удалось поджечь факельную паклю. Желтый мерцающий огонь заиграл на кафельном перекрытии туннеля.

– Можно еще спросить?

– Ты хочешь знать, почему у меня ноги, а не "калимар".

– Кали... что?

– Калимар. Так мы на своем языке называем чешуйчатый хвост.

– Вы мне скажете?

Гондола, подгоняемая веслом Унки, скользила все дальше и дальше во мрак туннеля. Свисавшие сверху лохмотья заплесневелого мха походили на обтрепанную бахрому занавесок. Пахло гниющим фукусом и тленом.

– Это очень печальная история, - проговорила наконец Унка.
– Поэтому рассказ мой будет короток.

– Я люблю печальные истории.

– Кто знает, может быть, ты и сама окажешься героиней одной из них.

– Почему вы так говорите?
– поинтересовалась Мерле.

– Тебя коснулась Королева Флюидия, - ответила коротко Унка, словно этим все было сказано. Она стала сосредоточенно смотреть вперед. Ее лицо посуровело. Потом она заговорила:

"Однажды шторм выбросил русалку на берег острова. Она так обессилела, что лежала в камышах и не могла пошевелить рукой. Облака на небе растаяли, выглянуло жаркое солнце, и тело русалки стало высыхать, сжиматься и постепенно умирать. Но тут появился юноша, сын торговца. Торговец строго-настрого наказал ему сбыть весь свой товар рыбакам, жившим на этом острове. Юноша целый день ходил от дома к дому, каждая рыбацкая семья делила с ним скромный обед - рыбу и воду, но никто у него ничего не покупал, ибо рыбаки не имели ни денег, ни каких-либо поделок на обмен. Сыну торговца ничего другого не оставалось, как только вернуться к лодке, но он боялся признаться отцу в своей неудаче. Отец мог сурово с ним обойтись, как уже бывало не раз, когда сын возвращался в Венецию с пустым карманом, а, главное, - мог лишить его наследства. Отец был жестокосердным человеком, которому неведомо было чувство жалости к бедному люду, жившему на дальних островах Лагуны, - ему вообще были неведомы другие чувства, кроме алчности, жажды денег.

И вот молодой человек бродил бесцельно по берегу недалеко от гавани, чтобы как-то отсрочить возвращение домой. Не разбирая пути, шел он по осоке и забрел в камыши, где увидел умиравшую русалку. Он опустился на колени, взглянул в ее глаза и тут же влюбился в нее. Он не смотрел на ее чешуйчатый хвост и не видел ее зубов, которые внушили бы страх любому другому. Он глядел только в ее глаза, которые молили о помощи, и, не раздумывая, принял решение: он женится на этой девушке, потому что только ее хочет взять в жены и будет любить всю свою жизнь. Юноша отнес ее в воду, и пока она набиралась сил в волнах прибоя, говорил ей о своей любви. Чем дольше она его слушала,тем больше он ей нравился. Симпатия переросла во влюбленность, а влюбленность стала еще чем-то большим. Они поклялись не расставаться и уже на следующий день встретились на берегу другого острова, днем позже снова сменили остров свидания, и так продолжалось долгое время.

По прошествии нескольких недель юноша собрался с духом и спросил, не хочет ли она поехать вместе с ним в город. Но она знала, что случается с русалками в Венеции, и ответила "нет". Он обещал ей сделать ее своей женой и поселить в своем доме, где она станет жить, как все люди. "Посмотри на меня, - сказала она.
– Я никогда не буду такой, как все люди". Оба они были безутешны, молодой человек понял, что его благие намерения - всего лишь прекрасная мечта.

На следующую ночь русалка вдруг вспомнила о сказании про одну могущественную морскую ведьму, которая живет в подводной пещере далеко в Адриатическом море. И русалка поплыла в море, туда, куда не доплывала ни одна из ее подруг. Она нашла эту морскую ведьму, которая сидела на скале среди моря и высматривала утопленников. Ибо морские ведьмы, как тебе следует знать, очень любят мертвечину, особенно если им попадается мясо подгнившее и разбухшее. Русалка по дороге наткнулась на затонувшую рыбачью лодку и решила порадовать ведьму любимой снедью и задобрить ее желанным подношением. Старуха приветливо встретила русалку, выслушала ее историю и решила, - наверное, насытившись отменной мертвечиной, - ей помочь. Она произнесла слова заклинания и велела русалке вернуться в Лагуну, выбраться на берег в городе и спать там до рассвета. Тогда, по обещанию ведьмы, у нее вместо хвоста появятся ноги. "Но твой рот, - добавила старуха, - я не могу сделать красивым. Иначе ты навсегда останешься немой".