— Предсказанная, не горячитесь, погодите. До свадьбы еще три месяца, вы узнаете друг друга получше, сблизитесь, и все будет хорошо! — залопотал дедуля.

Ангелина снова сглотнула, подавляя приступ тошноты, и сжала кулаки.

— Товарищ Хранитель. Мне пятьдесят лет, я выросла в СССР, я в гробу и белых тапочках видала ваши средневековые порядки, когда двух людей ведут на случку, как породистых животных. Кроме того. В силу приобретенного жизненного опыта я в принципе против отношений с мужчинами, не говоря уже о браке с кем-то. В общем, можете меня убить по-настоящему, а Братству Оракулов вкатить выговор. Нельзя было выбрать более неподходящую кандидатуру на роль невесты для Его Высочества.

Хранитель сделал очень печальное лицо и всплеснул руками.

Ангелина бросила взгляд на принца. Приветливая маска треснула, уступая место тревоге. Похоже, он серьезно расстроился. Странно. У него что, проблемы со зрением? Лина решила обратиться непосредственно к парню и подалась вперед, чтобы он получше разглядел ее лицо.

— Ваше Высочество, мне пятьдесят лет. И, простите за подробности, технически я уже не имею возможности иметь детей. Так что никакого смысла в нашем союзе…

— Мне пятьдесят два, — перебил Ангелину принц.

— Да ладно. Можно ссылку на вашу косметику?

— Вы выглядите так же, — усмехнулся парень.

Черт. Ангелина уставилась на свои руки. Огляделась в поисках зеркала.

Хранитель охнул, полез в широкий рукав своего балахона и извлек оттуда небольшое настольное зеркальце и объяснил:

— Простите, мне надо было с этого начать. Вода источников Дарнии обладает омолаживающими свойствами. Но так как вы рождены в другом мире, то испытали слишком быстрое, потому болезненное их воздействие… Если пить ее постоянно, то все происходит незаметно…

Омолаживающие свойства? Мягко сказано. Да разве она была такой красивой в двадцать пять лет? Ангелина нахмурилась, вспоминая вечное недовольство своей внешностью в молодости. Оторвавшись от зеркала, она ощупала себя. Да нет, все на месте, это точно ее лицо. Наверное, дело в его выражении. Мудрость, приобретенная с годами, уверенность в себе, счастье, испытанное в последние месяцы, которое ей дала свободная жизнь. Она провела языком по зубам. Ух ты! Все на месте, белоснежные и никаких коронок. Но это ничего не меняло. Она так и сказала “Дамблдору”:

— Очень рада за вашу Дарнию, но это ничего не меняет. Я против монархии, договорных браков и прочего мракобесия. Лучше смерть.

Ангелина говорила совершенно искренне. В ее душе нарастала дикая тоска по прошлой жизни. Ее всегда окружали замечательные люди. Ей хотелось выть из-за того, что она потеряла своих талантливых, трудолюбивых “зайцев”, что навсегда оставила детей из “Росинки”, что никогда больше не приедет в ставший родным конный клуб. Хорошо, что родители давно умерли, и им не пришлось пережить смерть единственной дочери, но вот Марина… Лина представляла, что творилось с подругой, когда она умерла. И все потому, что в каком-то гребаном параллельном мире решили, что она — идеальная невеста для наследного принца. Который как раз открыл рот и сказал:

— Хорошо, Предсказанная. Если таков ваш выбор, то вы свободны. Свадьбы с вами не будет.

Ангелина посмотрела на него недоверчиво. Хранитель замер.

— Свободна? То есть, могу идти, куда хочу?

— Конечно, — сказал принц и поднялся из кресла, явно намереваясь уйти.

— Ваше Высочество, но как же так? Если до вашего пятьдесят третьего дня рождения вы не женитесь, то не сможете занять престол! — ужаснулся Хранитель.

— У меня никогда не было планов на него. Вы же знаете, если бы не гибель старшего брата, я бы остался жить в Синтае. Так что, я только обрадуюсь, если вы будете править и дальше, Хранитель, — сказал принц, идя на выход.

— О нет, Ваше Высочество, не говорите так! — принялся заламывать руки дедуля и направился вслед за принцем. — Вы должны стать королем, я мечтаю передать вам трон…

Мужчины покинули комнату. Ангелина озадаченно посмотрела на закрывшуюся за ними дверь. Был у нее один дар, который очень помогал в жизни. Она чувствовала ложь.

Принц и Хранитель говорили, что не хотят править. Так вот: они оба врали.

Оставшись одна, Ангелина наконец-то дала волю слезам. Она оплакивала свою прошлую жизнь, просила прощения у всех, кого "бросила", кого не сможет больше увидеть, кому не сможет подставить свое плечо… Больше всего она переживала о детях, чувствовала себя предателем по отношению к ним. Она жалела себя, ведь одним махом потеряла всех близких людей! Для нее они все равно что умерли… Она живет, но их больше нет рядом…

Горе и обиду сменил гнев. Ангелина сорвала с себя неудобное платье, пнула его под кровать. Раскрыла шкаф, но ничего подходящего в нем не нашла, поэтому снова надела просторную больничную рубашку. Взяла подушку и принялась избивать ею кровать. Устав, отшвырнула подушку в угол. Опомнилась, подняла, прижала к себе, понюхала — не та. Закинула на кровать, взяла ту самую и уткнулась в нее лицом.