Раньше, при Маркусе — или тем более Билле — никто бы и не подумал, что так вообще можно.

— Даже этому толстобрюху, который, глядя на его щёки, вот точно воровал твои завтраки, прописали добавки тумаками, — дополнил подругу и товарища хохотнувший Кей. — А его дружку — гомо-сапогу, который угрожал нам, нам! — своими жалкими связями и махал автоматом, я лично запихал его пукалку прямо в… кха, — хлёсткий подзатыльник от рассержено зашипевшей Акиры заставил оборвать фразу. — В общем, запихал. Хвали нас, твоё командирство!

— Завтраки? Эти что ли? — бросаю шутнику шедевр карательной кулинарии.

— То есть, голодом тебя эти долбостражи не морили? — спросил парень и с интересом откусил кусочек предложенного лакомства, дабы почти сразу его выплюнуть… «совершенно случайно» попав в начальника тюрьмы. — Ну да. Не морили: травили, сволочи! Тьфу! Даже Огонёк такую ядовитую бурду не сварит! — под недовольный фырк своей девушки, уязвлённой столь невысоким мнением о своих кулинарных талантах, да ещё высказанном вслух, заявил шутник.

«А, вот значит отчего Кей с таким удовольствием пинает бедного «моржа»! Это его нелюбовь к стражникам так сказывается», — догадалась я о причине немного — раз не убил и не покалечил, хотя насчёт Пидора (не знаю, как этого уродца на самом деле зовут), которому куда-то затолкали автомат, имеются вопросы — слишком злых шуток замкома над коррумпированным тюремным чинушей, прогнувшимся не перед теми.

— Нет, — произношу уже вслух. — Сама решила потерпеть несколько дней. Я же говорила, что те несмешные клоуны мне ничего не сделают? И вот вы здесь, освобождаете меня и унижаете работников тюрьмы. Не слишком-то причастных к моему аресту, кстати. — Ощутив рост обиды и недовольства в эмоциональном фоне Акиры и здоровяков (Кей, как всегда, выделился: от него пахнуло неким удовлетворением, будто брюнет подтвердил некие свои выводы), решаю дополнить высказывание:

— Но за поддержку спасибо, я это запомню.

— Ай-ай, и всё-то ты знаешь, Куроме-чи! Может, наша мисс вы-все-часть-моего-плана поделится со своими вернейшими сторонниками, — чтобы я уж точно не ошиблась, он двумя пальцами показал на себя — их частичкой? Или хотя бы скажет, зачем её вызывают во Дворец?

— Не знаю. Думаю, Сайкю узнал о проделках тех идиотов. А может, Будо решил поинтересоваться, почему его вернувшаяся с миссии ученица не пришла навестить старика, — задумчиво потираю подбородок. — Надо бы, кстати, к нему заскочить, показать прогресс и напроситься продолжить уроки.

И так бледноватый — за исключением «гордо сияющего» раздутого уха — начальник тюрьмы, что уже поднялся с пола и, бубня под нос ругательства, постепенно накручивал себя, чтобы со скандалом выставить неприятных гостей и заключённую, переставшую быть таковой, заслышав громкие имена, аж посерел. Остальные тюремщики ему не уступали.

Оно и понятно: рядовые государственные убийцы, пусть хоть десять раз сильные и опасные — это одно, а вот интриги верхов — совсем другое. Тут можно не просто получить колотушек или даже умереть, но и вместе с семьёй к стенке встать. Или вообще отправиться на четвертование, как изменники и предатели.

По нынешним временам казни вместе с родственниками — которые никак не могли не знать о преступных склонностях сына/мужа/брата/отца, или даже жили на нечестно нажитое вместо того, чтобы доложить по инстанции, а значит, разделяют вину — не особо распространены. Но и не отменены. И периодически используются, хоть чаще не на тех, на ком стоило бы. В нынешней Империи перед законом прав тот, у кого больше прав, а виноват — у кого меньше, да. Есть чего бояться.

И это правильно. Раз уж мирно разойтись теперь не получится, то пусть наш новообразовавшийся недруг забудет о кознях и кляузах хотя бы из страха.

— Э-э… мн-э, госпожа, простите, не знаю вашей славной фамилии, — решившийся подать голос упитанный усач, перебил уже открывшего рот, вставшего рядом с дверным проёмом Ямато.

— Абэ, — подсказываю я.

— Уважаемая госпожа Куроме Абэ, произошла чудовищная ошибка, — протерев лоб извлечённым из нагрудного кармана платком, продолжил мужчина. — Мне не сообщали о вашем… мнэ, положении, то есть статусе. Если бы мы знали, мы бы никогда не посмели отправлять вас в общую камеру — и тем более посадить в карцер. Все пытавшиеся посягнуть на вашу жизнь преступники находятся под следствием. Но если вы, мнэ, хотите…

— Не стоит, — прерываю собеседника, натужно соображающего, как ему если не выкрутиться, то хотя бы уменьшить волну грядущих проблем. — Вина в происходящем лежит не на вас. Думаю, нам обоим лучше просто забыть о своих обидах... и расстаться, как хорошие знакомые.

— Да, да, конечно! Конечно же, так будет лучше! — с готовностью поддержал идею глава тюрьмы. — Какие обиды?! Ваши, мнэ, подчинённые, — опасливо-неприязненный взгляд в сторону весело скалящегося Кей Ли, — просто, э-э, перенервничали. Да, да! Верно же?