— Продашь их на рабском рынке дома, — безразлично отмахнулся высокопоставленный тангут. — Хотя, жену этой наглой твари, Серебряной Змеи, я сделаю своей служанкой. Будет чистить конюшни и отхожие места на моем подворье, — он вновь довольно захохотал.

В этот миг, раздался глухой удар, полог одного из шатров хлопнул флагом на ветру, и наружу с криком вылетели двое тангутских солдат. Следом за ними выбрался Цяо Фэн. Глава Клана Нищих шатался, словно пьяный, но его кулаки были крепко сжаты, и, судя по валяющимся на земле солдатам, все ещё могли сражать врагов. Тангуты замерли, не решаясь подойти к грозному воину.

— Мне что, всю работу делать самому? — раздражённо бросил Хэлянь Тьешу.

Без единого сомнения, тангутский генерал шагнул к Цяо Фэну, легко уклонился от его неловкого замаха, и одним могучим ударом поверг главу нищих на землю. Тот неуклюже заворочался, пытаясь встать.

— Может, я и связывать его должен? — недовольно повысил голос Хэлянь Тьешу. — Ну-ка, взять его, живо!

Цяо Фэн ещё пытался бороться с набросившимися на него тангутами, но те, навалившись на него едва ли не целым десятком, сумели спутать ноги и руки мужчины крепкими веревками. Главе Клана Нищих оставалось лишь бессильно ругаться, когда его, побежденного и связанного, взвалили на плечи и понесли прочь.

— Вот так-то лучше, — генерал проводил довольным взглядом Инь Шэчи и Му Ваньцин, которых, связанных, бессознательных, и полуголых, уносили следом за Цяо Фэном. — Берите остальных. И, кто-нибудь, дайте противоядие нашим солдатам, что были в одном шатре с нищими. Пусть лентяи тоже поработают. Юньцзун, — подозвал он своего помощника, который и распоряжался захватом ханьцев. — Утром проследишь за сворачиванием лагеря, и отправкой пленников. Я выступлю налегке, с первыми лучами солнца — мне до смерти надоела Срединная Равнина, — младший командир согнулся в поклоне, но Хэлянь Тьешу уже шагал прочь.

* * *

Дуань Юй проснулся посреди ночи, разбуженный громким шумом, и судорожно закашлялся от заполняющего его шатер мерзкого смрада. Кое-как набросив халат и натянув сапоги, он вывалился из палатки, и с оторопью воззрился на творящееся снаружи. Его растерянный взгляд выхватил из разгоняемой факелами темноты красное от напряжения лицо Цяо Фэна, бесстыдно оголенную белую руку Му Ваньцин, свисающей с плеча какого-то тангута, и то, что немедленно вырвало его из ступора — наполненные отчаянием глаза Ван Юйянь.

Сорвавшись с места призрачной молнией, юный принц уклонился от тянущихся к нему рук тангутских солдат, и со всех ног метнулся к дочери госпожи Ван, забыв обо всем остальном. Окружающие его тангуты встревоженно загомонили — после взятия в плен Цяо Фэна, никто из них не ожидал, что ещё один из ханьцев останется не только в сознании, но и боеспособным. Сияющие лучи ци сорвались с пальцев Дуань Юя, срубая несущих Ван Юйянь солдат. Тут же, юный принц подхватил девушку на руки, и, не помня себя, бросился прочь — опасность, грозящая любимой, вымела из его головы все мысли и рассуждения. Он желал сейчас лишь одного — спасти ту, что была для него дороже всего остального мира.

Тангуты не преследовали юношу — легковесная дочь госпожи Ван несильно замедлила его стремительный бег, и Дуань Юй со своей ношей в считанные мгновения растворился в ночной темноте.

— Генералу это очень не понравится, — напряжённо промолвил Юньцзун. — Сытай, Чицы, — окликнул он двух солдат. Те поспешно подошли к нему, и низко поклонились.

— Поднимите первый конный десяток, и отправьте следом за этим живчиком, — велел мужчина. — Не нужно допускать всяких неприятных осложнений, вроде приведенной тем ханьцем помощи, — солдаты ответили кратким и дружным согласием, и, не медля, побежали к одному из шатров.

* * *

Взмыленный и запыхавшийся, Дуань Юй остановился после получаса непрерывного бега. Он опустил свою драгоценную — прежде всего, для него самого, — ношу, на мягкую траву у корней разлапистого дуба, и без сил плюхнулся рядом. Юный принц по-прежнему мог бежать быстрее ветра — внутренняя сила, изъятая Искусством Северной Тьмы у тибетского злодея, наполняла меридианы Дуань Юя мистической мощью, что позволяла использовать и более утомительные техники. Причина усталости принца была в другом — неся Ван Юйянь на руках, он порядком утомил оные руки, сбил дыхание, и перенапряг спину. Усиливающие техники ци же были ему неизвестны.

Точнее, безалаберный юноша, все ещё не избавившийся от своей неприязни к боевым искусствам, попросту позабыл о них.

Едва лишь юный принц устроился на отдых, дочь госпожи Ван впервые за долгое время подала голос.

— За нами гонятся, Дуань Юй, — едва слышно сказала она. — Я заметила всадников на дороге позади. Скоро, они будут здесь.

— Они найдут разве что наши следы, — с бодростью, которой не испытывал, ответил юный принц. — Я с лёгкостью унесу вас отсюда, юная госпожа. Вот только… вы не будете против, если дальше я… понесу вас на спине? — невольно представив девушку, прижимающуюся к нему всем телом, он изрядно смутился, из-за чего начал запинаться и бормотать.