– Не поддамся, - встаёт Костя.
– Нет, не в этот раз. Я смогу....

– А вот это пока не ясно, - улыбается Аоша.
– Но, я надеюсь... Пошли уже, мне не терпится обрадовать подданных новостью о моей свадьбе.

– А хранилища?

– Хранилища пусты, - закатывает глаза Аоша.
– Та армия железных людей что хранилась там, исчезла в войне со Светлыми. В хранилищах только неактивированный портал ведущий в земли Тёмной Империи.

– Эх, как жаль, - качает головой Груан'Ди.
– А мы...

– Я дам вам большее, - улыбается Аоша.
– Железные люди, подспорье хорошее, но пока мы тут болтали и предавались воспоминаниям, я кое-что придумала. Не-не-не, не смотрите так, не всё сразу. Сначала новости.

Хихикая, Аоша поднимается, расправляет плечи и замурчав уменьшается. Став ростом как Груан'Ди, кивает и берёт Константина за руку. Второй хватает за руку Груан'Ди и размахивая хвостом тащит их к выходу.

На выходе, Аоша обводит жрецов и стражников довольным взглядом, хватает Костю и подняв его на руки заявляет что скоро они поженятся.

Жрецы, судя по открытым ртам и выпученным глазам, в такие новости не верят. И говорить что-либо не спешат. Правда кто-то нервный смешок издаёт, но на этом всё.

Тишина висит минут так пять, потом, видимо, переварив информация, жрецы падают на колени и передвигаясь в таком положении просят Аошу не покидать их. Объясняют что без неё им не выжить, обещают что будут служить ей ещё преданнее и станут верить ещё сильнее. Ну и спрашивают Константина за что он так с ними. Мол явился, подлец, охмурил божество страшной и подлой магией, и теперь увезти собирается.

– Да на кол его посадить, - скрипит самый старый жррец.

– Точно!
– кричат остальные.

– Спокойно, - поцеловав Аошу в нос и спрыгнув вниз говорит Костя.
– Уважаемые жрецы и вы, Орис. Никто вашу богиню увозить не собирается.

– Тогда ты решил отнять у нас Каменное Сердце, - не успокаивается жрец.
– Мы знаем о том ты все Сердца к себе привязал.

– И снова нет, - кончает головой Костя.
– Ну ладно вам, вы же телепаты. Вы же мысли видите. И вы...

– А может ты нас обмавыешь?
– шаркает вперёд жрец, поднимает клюку и указывает на Костю.
– Аферист!

– Но-но, тыкать палкой в Тёмного Императора...

– Меня смерть на последок покурить отпустила. Мне не страшно. Сгинь отсюда и нашу богиню в покое оставь.

– Значит так, - поймав Костю и прижав к себе серьёзным тоном начинает Аоша.
– Никто никого не обманывал и не охмурял. Каменное Сердце останется с нами, она выбрала меня хозяйкой, наша дружба скреплена как кровью так и родством. Я просто замуж хочу. Я живая. Мне любви хочется, ласки, детей. А вы вместо того чтобы за меня порадоваться истерики устраиваете. Не стыдно?

– Нет!

– Цыц, - оттаскивая жреца кивает Орис. Выходит вперёд и встаёт на колени. Улыбаясь вздыхает и говорит: - Мои поздравления, госпожа. Счастья вам.

Вслед за Орисом, на колени встают все. Поздравляют, желают счастья. Аоша снова поднимает Костю, прижав к груди стискивает и улыбается.

Костя же пытается осознать во что снова вляпался.

Возвращение в город и тут же подготовка к свадьбе. Суета, паника. Глашатаи бегая по улицам объявляли о уже вечернем торжестве. Придворные портные шили Аоше платье, а Косте костюм. Кухня в промышленных масштабах готовила еду. Из погребов выходили караваны с бочками вина и другого алкоголя.

Не нервничал только Орис. Наместник хранил железное спокойствие. Потому что в стельку пьяный спал у колонны. Груан’Ди… На дракона предстоящая свадьба Константина никакого впечатления не произвела. Она держа в одной руке огромное блюдо жареного мяса бродила по дворцу, хихикала над растерянным от такой спешки Костей и периодически шепталась с нервной и сгорающей от нетерпения Аошей. Которая то смеялась так что слуги присаживались, то утыкалась лицом в плечо Груан’Ди и плакала.

Настроение существа отдалённо похожего на сфинкса, менялась со скоростью сверхзвукового истребителя. Свою лепту, в эти перемены вносил и сам Костя, который для храбрости приняв пару бокалов чего-то похожего на водку нашёл себе развлечение. Если точнее, то используя свою богатую фантазию он представлял первую брачную ночь с Аошей. Причём с Аошей в натуральную величину.

Сфинкс, неосознанно сканирующая мысли Константина, от таких картин краснела, икала, а иногда, когда Костя представлял себя всего забинтованного, но довольного, шипела от злости. Но злость быстро проходила, потому что Аоша не сомневалась в том, что у Императора пока не любовь, но однозначно сильная симпатия. Внешний вид сфинкса ему очень даже нравился, особенно лицо и фигура. Уродиной или ущербной из-за хвоста, ушей и других признаков семейства кошачьих он её не считал. Скорее наоборот, такая экзотика казалась ему интересной и привлекала.