Шрифт:
Третья волна за короткий срок потеряла половину. И это при том, что большинство из солдат даже читать не умели.
Спустя три часа, разверзлись врата ада. Бомбардировщики, штурмовики, истребители, всё что летало обрушивало с небес смерть. Ракеты, бомбы, снаряды, лучи. Всё это рвало и крошило чудовищ, людей, ангелов. Из-за холмов прилетали ракеты и взрывались над головами солдат нашпиговывая их осколками. Другие ракеты падали, разливались жидким пламенем и горели по несколько десятков минут заживо сжигая всех. Не спасала даже освящённая Броня паладинов. Пылающая мерзость заливалась в щели брони и сжигала их.
И вот теперь, в ход пошло самое страшное оружие Тёмных. Бомбы… С отвратительным визгом они падали с огромной высоты, вонзались в землю и взрывались оставляя после себя многометровые воронки. Солдаты, металл, кровь, части тел, всё это дождём падало после взрывов на перепаханную землю.
— Кошмар, — пытаясь собраться с мыслями выдыхает Понтифик.
С трудом поднимается, усиливает магией голос, кашляет и глядя на пытающихся спастись солдат вещает: — Ничтожные! От вас и вашей паники…
Мелькает силуэт, Понтифик получает чем-то тяжёлым между глаз. Охнув падает…
— Лежите-лежите, — обыскивая его улыбается человек. — Вы устали, вам нельзя нервничать. А что это у нас тут? Статуэтка ангела, золотая, на цепочке. Килограмма три. Я возьму, мне надо.
Испепелив наглец Понтифик поднимается, раскинув руки взлетает выше и сжигает своих же солдат молниями.
— Глупцы! Жалкие еретические свиньи. Убью всех! Предатели…
Рядом грохочет взрыв, Понтифика откидывает назад и прикладывает головой о камень.
Кое-как открыв глаза…
— Госпожа, — видя перед собой Селену стонет Понтифик. — Помилуйте. Я не смог…
— Не всё потеряно, Александр, — прикосновениями исцеляя и наполняя тело силой улыбается ангел. — Ты всё можешь исправить.
— Как?
— Вызови отца на поединок. Срази его. Уничтож. Война закончится твоей победой. И всё будет как раньше. В светлую империю вернутся мир и процветание.
— Я готов.
— Действуй.
Понтифик взлетает вверх, поднимаясь выше осматривается и заметив вражеские войска устремляется туда. Вспомнив правила отца создаёт в руке лоскут белой ткани и размахивает им. Замечает среди солдат огромную фигуру в шипастой броне, телепортируется ближе…
— Кастиан, отец мой. Я как наследник, бросаю тебе вызов.
— Вызов принят, — снимая шлем кивает отец. — Где и когда?
— Завтра, на рассвете. Здесь.
— Принято, — кивает Кастиан и глядя на Понтифика грустно улыбается.
От его улыбки, внешности, сердце Понтифика сжимается. Он встаёт на землю, вытянув руку идёт к отцу…
— Саш, сынок, — сглотнув говорит Кастиан. — Остановись. Одумайся. Ещё не поздно, я смогу помочь. Мы всё исправим.
— Папа, — погладив Константина по щеке стонет Понтифик. — Нет… Только… Я…
— Ну? — явно пытаясь не плакать кивает Костя. — Давай, ты сможешь. Ну…
— Вызов принят, — отдёрнув руку кривится Понтифик. — Бой состоится. Я убью тебя. Я уничтожу тебя, зло!
— Дурак, — кривится Кастиан. — Идиот. Зачем?
— Потому что ты предал меня! Мой сын…
— Он не погиб! Тупая твоя голова. Он выжил! Жил со мной, во дворце. Услышь меня, дебил. Он ждал!
— Он умер. Я видел его смерть. Несчастное дитя, являясь внуком самого Тёмного Императора погибло от голода в сточной канаве.
— Ты всегда был идиотом, — надевая шлем ворчит Костя. — Тупым и не проходимым. Ты позор нашей семьи. Ничтожество. Не сын, а безмозглая девка, которую имели бесплатно. Ты шлюха продавшаяся ангелам. Ты…
— Завтра посмотрим кто из нас шлюха, — шипит Александр. — Завтра.
Понтифик исчезает, Костя стоит и смотрит в даль. Судорожно вздыхает…
— Ты плачешь? — осторожно спрашивает Ливана.
— Нет. Тебе кажется. Моор, прекратить огонь и выставить усиленные караулы. Передай Кассини — отставить бомбардировки. Готовимся к битве. Мне надо побыть одному.
Гремя латами и размахивая руками, Костя уходит в сторону, садится за танк и обхватывает колени руками. Раскачиваясь негромко матерится. Снимает шлем…
— Тебе его жалко, — садится рядом Аоша.
— Ты его любишь, — подлетает Ливана.
— Я сама похожим образом потеряла троих детей, — подсаживается ближе Аника. — Они поддались, восстали против меня. Младшего… Я думала что спасла его. Думала что победила и уничтожила влияние ангелов. Так мне казалось. Через неделю, мой сын, устроил в лагере резню. Он, улыбаясь вырывал сердца солдатам, остаткам нашей семьи. Убил своего деда, отца, тётю. Это, увы не лечится.