— Я проснулся, когда он был уже мертв!

— Лжешь! Это ты сделал из Мириам упыря! — заорал Норман, брызгая слюной.

— Она и меня хотела меня сожрать! — закричал я в ответ. — Спросил Фалрика!

Старик немного успокоился. Он выпустил меня и посмотрел в ту сторону, куда ушел молодой паладин.

— Фалрик! — позвал Норман.

Парень не отозвался.

— Фалрик!

— В-в-вера, — наконец, услышали мы лепет парня. — О-н-на н-н-е п-просы-п-пается…

Мы ехали в тишине. Норман рядом со мной, сзади Фалрик. Он вез Веру впереди себя. Девушка не приходила в сознание. Только часто дышала и стонала. Никто из нас не понимал, что с ней случилось.

Норман был хмур. За одну ночь он будто состарился еще на пару десятков лет и сильно осунулся. Старик сам сжег тела Брока и Мириам. Он больше не хотел рисковать. Мне он по-прежнему не доверял, но от кляпа избавил. Оставил связанными только руки.

— Долго нам еще? — тихо спросил я, нарушая скорбное молчание.

Мы ехали медленно, давая лошадям отдохнуть от галопа.

Норман даже не взглянул в мою сторону и ответил далеко не сразу. Я уже начал думать, что он не услышал вопроса.

— К вечеру будем на месте, — безжизненным голосом ответил старый паладин.

Мы помолчали.

— Мне жаль, — сказал я.

Норман не ответил, просто пришпорил лошадь. Мы последовали за ним.

Вскоре лес начал редеть. Сквозь неплотно смыкающиеся над головой кроны, я увидел горы. Не слишком высокие, но от этого не менее впечатляющие. Они выглядели неприступными, со снежными белыми шапками. Их чистый цвет выглядел как-то неуместно на сером, промозглом и вечно темном Деймосе.

Лес остался позади. Теперь мы поднимались по крутому серпантину. Лошади заметно нервничали, но послушно несли нас вперед и вверх. Когда мы обогнули одну из гор, я увидел перед собой… ничего.

Впереди раскинулась сплошная густая пустота. Ночное небо словно перетекало в нее, лишаясь звезд и лун. Пустота охватывала неровный край земной тверди, скрывая его непроницаемым серым туманом на границе пустоты.

Зрелище захватило меня целиком и полностью. Я словно оказался на острове, который окружал непроглядный и бесконечно глубокий омут.

Лошадь не разделила моего восторга и поднялась на дыбы, едва не сбросив меня. Только чудом удалось удержаться в седле. Сзади раздалось беспокойное ржание. Я обернулся и увидел, что Фалрику тоже удалось справиться со своей кобылой. Животное немного успокоилось, но наотрез отказывалось идти дальше.

Норман впереди тоже остановился. Он спешился и, взвалив на плечо походный мешок, крикнул нам:

— Дальше пешком.

Ну, пешком, так пешком. Надеюсь, осталось недалеко. Хотя, ничего похожего на шпиль я вокруг не видел.

Норман подошел ближе и отвязал меня от лошади. Не успел я слезть, как он взвалил мне на плечо седельные сумки, под тяжестью которых я невольно качнулся. Сам старый паладин помог Фалрику спустить не приходящую в чувство Веру. Вдвоем паладины потащили ее на себе, предоставив мне возможность идти первым.

Куда идти я не знал, но дорога была лишь одна, так что ошибиться практически невозможно. Поправив свою ношу, я зашагал вперед, не забывая поглядывать на подступавшую все ближе гипнотическую пустоту.

Мы шли несколько часов, пока не поднялись на одну из гор. На вершине стояла полуразрушенная каменная арка. С виду — ничего особенного. Руины, как руины. Думаю, таких на Деймосе достаточно.

Но за аркой я увидел парящую среди пустоты серую башню. Высокая, с острым шпилем, она выглядела древней и мистической. На обращенной ко мне стороне я не увидел ни окон, ни дверей… ни моста, чтобы добраться до башни.

— Вечный Шпиль, — сказал Норман, переводя дух.

Я сбросил сумки и размял затекшие плечи. Не верилось, что мы у цели. Если бы нас еще не разделяло несколько сотен метров пустого пространства…

— И что дальше? — спросил я у седого паладина.

— Открой проход. — Он указал мне на старую арку.

— Каким образом? — я все еще не понимал, что от меня требуется.

— Это ты мне скажи, — паладин подбоченился. — Никому не удавалось попасть в Вечный Шпиль со времен Раскола. Леди Катерина ничего мне не…

Норман выпучил глаза и уставился на меня остекленевшим взглядом. На его губах выступила кровь, после чего старый паладин завалился на бок и так и остался лежать на снегу. Недвижимый, бледный, мертвый.