– Разве? – прошептал Данте несколько хрипловатым от страсти голосом.

Он наклонился к Эрике еще ближе, и она, ощутив исходящий от него терпкий мужской запах, почувствовала, как у нее закружилась голова. Данте, коснувшись губами ее зардевшихся щек, провел рукой по шелковистым бедрам Эрики, и у нее перехватило дыхание.

– Хотел бы и я сказать то же самое, моя очаровательная нимфа, но не могу, – прошептал он, касаясь губами ее трепещущего тела. – Мы можем говорить друг другу всякие гадости, но я никогда не стану отрицать, что хочу тебя и всегда хотел. Показать, как сильно?

– Нет! – выкрикнула Эрика и, выскочив из ванны, обдала Данте облаком брызг. Со всех ног она бросилась к шкафу и, влетев в него, захлопнула за собой дверцу.

– Ну и ну! – покачал головой Данте. – У тебя какая-то странная тяга к шкафам.

И он, опершись рукой о стену, потянул на себя дверцу шкафа, пытаясь ее открыть. Эрика мужественно сопротивлялась, однако силы оказались слишком неравными, и в итоге победа досталась Данте. Тогда Эрика поспешно натянула первое, что подвернулось под руку, – это оказалась куртка Данте, которая, естественно, была ей слишком велика, – и выскочила из шкафа.

– Завидую своей куртке. В ней находится то, чем я желаю обладать больше всего на свете, – усмехнулся Данте, бросив жадный взгляд на длинные стройные ноги Эрики, выглядывающие из-под куртки, и на соблазнительные бугорки едва прикрытых грудей.

Эрика показала рукой на дверь.

– Уходи сейчас же, Данте! У меня нет настроения выслушивать твои намеки.

Данте послушно отошел от стены и направился к двери. Эрика облегченно вздохнула, однако радость ее была недолгой. Заперев дверь на ключ, Данте повернулся и направился к жене. Эрика поспешно отступила.

– Предупреждаю тебя, Данте…

Она обвела лихорадочным взором комнату, ища, где бы спрятаться. Ей уже доводилось бывать в такой ситуации прежде, когда они с Данте впервые встретились, и она отлично помнила, чем закончилась ее попытка вырваться на свободу.

С кошачьей грацией Данте одним прыжком подскочил к Эрике и заключил ее в свои объятия.

Влажный ищущий язык Данте скользнул по ее губам, рука накрыла грудь и принялась нежно мять и поглаживать ее, и Эрика вздрогнула от наслаждения.

Когда Данте, оторвавшись от губ жены, поцеловал ее плечо, у Эрики подкосились ноги, и она наверняка рухнула бы на пол, не держи ее Данте так крепко. Он прижался к Эрике, будя в ней такое яростное желание, что она затрепетала в его объятиях.

На какую-то долю секунды, секунды безумной, сумасшедшей, Эрике стала ненавистна одежда, не позволявшая полностью насладиться прикосновением горячего тела Данте. Ее снедало безумное желание прижаться к нему своей обнаженной плотью, забыв о существовавших между ней и Данте разногласиях, с головой окунуться в наслаждение, охватывавшее ее всякий раз, когда она позволяла любви возобладать над разумом.

Когда дерзкая рука Данте прошлась по ее животу, Эрика едва не задохнулась. А он, будто ничего не замечая, коснулся нежных розовых бутонов ее груди, заскользил рукой по талии. Пальцы касались кожи, вызывая трепетное желание. Эрика чувствовала, что сгорает от страсти. Она, изгибаясь, все теснее прижималась своим трепещущим телом к мускулистому торсу Данте, отвечая на каждое его прикосновение сладостной дрожью. Руки ее зарылись в его темные волосы, губы шептали его имя. Она мечтала лишь об одном – чтобы Данте снова прижался к ее рту своими ненасытными губами.

– Эрика, ты видишь, как я тебя хочу? – прошептал Данте, задыхаясь и впиваясь в нее взглядом изумрудно-зеленых глаз. – Ты мне необходима как воздух. Когда я с тобой, я могу думать лишь о том, как бы побыстрее заключить тебя, такую теплую и желанную, в свои объятия.

В этот момент Эрика тоже способна была думать только о том, как бы поскорее удовлетворить свою страсть. Данте, с легкостью сломив сопротивление, пробудил в ней такое яростное желание, что оно, не в силах удержаться внутри, выплеснулось на поверхность, как низвергается на землю из вулкана раскаленная лава. Только Данте было под силу укротить этот снедающий тело огонь. И оттолкнуть его в такой момент означало бы пойти против себя самой, а сделать это Эрика не могла, особенно когда ее ласкали такие опытные, удивительные руки. Куда девалась строптивая, своевольная женщина, какой она была только что? Перед Данте стояла послушная и даже несколько робкая девушка, которая покорно последовала за ним, когда он осторожно увлек ее к кровати. В глубине души Эрика понимала, что этого делать не следует, однако не в силах была остановиться.

Отбросив всякий стыд, она, не отворачиваясь, смотрела, как Данте раздевается, искренне восхищаясь его великолепно сложенной фигурой. Он был похож на загорелого бога, мужественного и прекрасного, с сильным и мощным телом и волевым лицом. Вот он одним ловким движением забрался в кровать и лег с ней рядом, и Эрика почувствовала, как слегка потухший огонь желания разгорается в ней с новой силой. Данте способен быть сильным и бесстрашным, словно средневековый рыцарь, умеющий, когда надо, добиться своего, не идя ни на какие уступки. Но сейчас он – сама нежность…