— Ты что наделал!? — ревет она. – Ты что натворил!

— Я сам всем обеспечу твою бабашку.

— Мои братья…

— И с ними разберусь… Прекрати истерить.

Она дуется, руки на груди складывает, а я уже предвкушаю, как буду их мять. Даже пальцы покалывает.

— Они тебе рассказали?

— Да, начали шантажировать. Я был у тебя дома, узнал про бабушку, приехал сюда.

— И что, запрешь меня?

— Нет конечно, выходить сможешь до магазина или парка. Но под наблюдением.

— Как великодушно. Смотри, чтобы нимб на мозг не жал.

Прыскаю от смеха. И где пряталася этот дерзкий сурок.

— Мне вот яйца жмут в твоем присутствии. Не хочешь помочь.

— Давай, утопи себя еще больше и изнасилуй беременную. Сыну президента же можно все.

— Не буду я тебя насиловать, сама захочешь…Признайся, скучала.

— Ни секунды.

— А я скучал.

— Ага, страдал, пока целовал другую.

— Бывает и так в жизни, Арин. Мы же не в сказке обитаем.

— Ну да, в сказке хотя бы знают, что такое любовь.

— Это в какой?

— В золушке! Там принц так любил золушку, что, не смотря на ее происхождение, женился.

— Ну какая любовь, Арин. Он не знал ее имени, ее лица, ни того, чем она увлекается. Принц искал золушку, потому что она ранила его воспаленное ЭГО, потому что сбежала, а ему раньше никто не отказывал.

— Так можно вывернуть любую хорошую историю.

— Или начать смотреть на мир здраво. Кстати, — передаю ей коробку с ее деньгами. – Твои братья извинились.

— Они хоть живы еще?

— Конечно. Я же не изверг. Живы и здоровы, будут трудится на благо родины. У нас на Кавказе как раз не хватает пограничников.

Арина даже чуть расслабляется, поглаживая коробку, в которой деньги. Большая на самом деле, учитывая, как жили Арина со своей бабушкой.

— Там еще третий приходил, Джамал… Они ему были должны.

— С ним я завтра разберусь, — сбрасываю вызов Марины. Она ждет меня в ресторане со своими родителями, но кажется сегодня этот скучный ужин я пропущу. – Там рядом с квартирой клиника, перевезем твою бабушку туда.

— Ладно. И помидорки.

— Помидорки?

— Там на окне ее помидорки, нужно их забрать. И остальные вещи.

— Все привезут, — машина тормозит, и мы идем с Ариной в клинику, чтобы убедится, что ее беременность протекает нормально.

— А тест ДНК, — спрашивает она, когда мы заканчиваем и уже пешком идем к квартире. – Не будешь делать?

— Я и так знаю, что ты ни с кем не спала кроме меня.

— Потому что тебе сказали. Тебе было удобнее думать, что я шлюха.

Идем мы совсем недолго. После его всплеска эмоций говорить больше не хочется, да и Карим отвечать на вопрос не торопится. Перед нами вырастает жилой комплекс, окруженный парком. Живой уголок в центре мегаполиса. Тут нет высоких домов, тут реально ощущение другой реальности. Большие закрытые дворы, несколько уютных кафешек.

— Я помогал в проектировке, когда мне еще было лет восемнадцать. Определялся тогда, чем именно хочу заниматься…

— Как в Голландии.

— Да, — удивленно смотрит. – Там есть похожие комплексы.

— Похожие? Да там везде так. И никто никогда не закрывает двери. И чисто так, что можно ходить босиком. А этот их хлеб? Они же его даже замораживают.

— И откуда ты можешь это знать?

— Наверное, где – то читала или смотрела, — иду вперед, провожу рукой по мягким кустам, которые припорошены снегом. Стряхиваю его с ладоней, тут же грея у губ. Карим внимательно смотрит. – Ну что? Мы так и будем в гляделки играть или ты покажешь мою сырую темницу.

Он улыбается, и я тут же отворачиваюсь. Потому что от его улыбки щемит сердце, становится дышать сложнее. Хочется в объятия бросится, а потом бить по груди и кричать, почему он такой жестокий. Почему не любит. Почему я вдруг из сладкой девочки превратилась в чертов инкубатор для взращивания тайного ребенка.

Мы еще не дошли до подъезда, который украшен аркой в европейском стиле.

— Слушай, Карим, — поворачиваюсь к нему лицом. – У меня есть деньги, я могу забрать бабушку и просто исчезнуть. Ты никогда меня больше не увидишь… Ни меня, ни ребенка, которого не планировал. Это ведь логичнее, чем селить меня в этой дорогущей квартире… Мне не нужен золотой билет, мне нужна гармония, которой с тобой не будет.