Я взобрался по балке на перила пирса, перекинул ногу и спрыгнул в парк. Я бродил между старыми магазинами, казино, заглядывая в витрины, чтобы убедиться, что ее там нет. Мое сердце билось в груди, как дикий зверь, и я знал, что оно не успокоится, пока я не найду ее. Пожалуйста, будь здесь, красотка.

— Роуг! — Позвал я, решив, что если она захочет убежать от меня, то я все равно ее не остановлю.

Но, может быть, если она узнает, что я здесь, я смогу убедить ее поговорить со мной. Убедить ее, что… черт, я даже не знаю в чем. Что я не был мудаком? Я был им. Что я не хотел, чтобы с ней случилось все это дерьмо? Ну, блядь, да, но кому от этого станет легче? Она была права. Когда мы изгнали ее из Сансет-Коув, не было ни единого шанса, что она окажется где-нибудь в хорошем месте. Но остаться было равносильно смерти. И мы хотели, чтобы это было временно. Она не должна была убегать. Мы должны были связаться с ней, найти ее. Но когда мы попытались… черт, сейчас мне даже думать об этом не хочется. Суть в том, что Лютер убил бы ее, если бы мы прибежали к ней слишком рано. А когда мы, наконец, начали поиски, было уже слишком поздно. Она уже исчезла.

— Роуг! — Заорал я, спугнув стаю чаек, которые с возмущенным криком взлетели в небо с вершины зала игровых автоматов.

— Иди домой, Джей-Джей! — раздался ее ответ, и из моих легких вырвался воздух. Она не ушла. Она была здесь. И мое сердце забилось сильнее, подталкивая меня к ней.

Я двинулся через лабиринт старых аттракционов, ища ее среди них. — Где ты? — Зарычал я, отчаянно пытаясь увидеть ее.

— Я призрак, помнишь? — с горечью спросила она.

— Ты не умерла, — прорычал я, обходя бамперки (Прим.: Сленг. Машинки с бамперами для сталкивания — аттракцион) и ища ее в каждой машинке. — Если ты выйдешь сюда, я покажу тебе, насколько ты реальна.

— Ветер живой, Джей? — ответила она, и теперь ее голос доносился откуда-то впереди меня. Я успел заметить загорелую ногу, прежде чем она скрылась за старой тележкой со сладостями, и побежал за ней трусцой. — Ветер может двигаться и завывать, и ты можешь чувствовать его на своей коже, но он все равно всего лишь призрак. Как и я.

— Прекрати, — прорычал я, забегая за следующий угол и обнаруживая ее сидящей на золотой лошадке на старой карусели. Ее волосы развевались на ветру, а маленькая собачка послушно сидела у ее ног, благочестивый последователь этой душераздирающе прекрасной богини. Точно такой же, каким был я.

Ее глаза были красными, но, похоже, слезы давно высохли. Я не думал, что она когда-либо выглядела так пленительно, как сейчас, с размазанной тушью и горящими силой глазами. Улыбка не шла ни в какое сравнение с тем глубоким и бескрайним океаном, который жил в ее взгляде. Даже такая совершенная, как у нее.

Я подошел к ней и посмотрел на нее, сидящую на лошади, а она нетерпеливо взглянула на меня, словно все, что я скажу, будет пустой тратой времени. И, наверное, она была права.

— Я знаю, что мои извинения бесполезны, — мрачно сказал я, протягивая руку, чтобы схватить ее за икру, и ее горло дернулось, когда она посмотрела на меня. — И я здесь не для того, чтобы тащить тебя домой.

— Тогда зачем ты здесь, Джонни Джеймс? — ледяным тоном спросила она, вырывая ногу из моей хватки, и Дворняга вскочил, зарычав на меня, словно получил безмолвное сообщение от своей хозяйки, что она не хочет, чтобы я был здесь.

Я поднялся на карусель, засовывая руки в карманы и качая головой. — Потому что когда-то давно я последовал бы за тобой куда угодно. А потом я потерял тебя, и теперь… Наверное, я сделал то, чего не смог сделать тогда.

— И что же? — с горечью спросила она.

— Я нашел тебя, — сказал я, по-мальчишески пожав плечами, прежде чем снова подойти к ней поближе. Она склонила голову набок, наблюдая за моим приближением, как будто я был львом в высокой траве.

— Может быть, я хочу быть потерянной, Джей-Джей, — вздохнула она. — Может быть, я была потеряна так долго, что это начало приносить удовольствие.

— Ничто не ощущается так хорошо, как иметь дом, сладкая. И это твой дом, — твердо сказал я. — Ты действительно собираешься снова уехать? — У меня перехватило горло, когда я приготовился к ответу. Ведь если она решит уйти, мне придется смириться с этим. Я знал, что не смогу преследовать ее до бесконечности, если она не хочет, чтобы я был ее тенью. Мне придется отпустить ее. Но я не был готов. Я никогда не буду готов. Не после того, как я так долго жил без нее, а потом она вернулась всего на несколько коротких недель. Я так много хотел ей дать, но не знал, как. Прошедшие годы испортили и меня, и теперь мы нашли друг друга разбитыми, а не целыми, а это было совсем не то, чего я хотел.

— Я все еще думаю об этом, — сказала она, вертя ключ у своего горла между пальцами.

Я кивнул, глядя в сторону ярко-синего океана. — Это не оправдание, но… Лютер никогда бы не позволил нам найти тебя.

Она усмехнулась. — Я не хочу этого слышать, Джей, ты мог бы найти способ. Я бы всегда нашла способ для вас, ребята.

Я кивнул, и чувство вины сдавило мне грудь, когда я вспомнил один из дней, когда я, Фокс и Чейз пытались найти ее.

— Может быть, если бы ты не разбил ее гребаный телефон, когда мы ее прогоняли, это было бы не так сложно, — прорычал Чейз, когда мы стояли в комнате Фокса.

— Как будто мой отец все равно позволил бы ей оставить его себе, — сказал Фокс, расхаживая взад-вперед перед балконными дверями.

Лютер был на работе, и мы занимались тем, чем всегда, когда у нас было свободное от него время. Мы планировали, как найти Роуг. Но в этот раз мы собирались кое-что предпринять. Прошло уже два месяца с тех пор, как она уехала, и Лютер уже несколько недель не вспоминал о ней.

— Я должен доказать ему свою преданность, чтобы он доверял нам, — прошипел Фокс, вставая перед Чейзом.