Ее собака сидела на ее полотенце, выглядя так, словно охраняла его от меня, тем более что маленький ублюдок свирепо смотрел прямо на меня.

Она что, проспала здесь всю ночь, как гребаная бродяжка? Чего она ожидала от меня, что я позволю ей жить на улице? Может быть, ночь, проведенная на улице, вбила в нее хоть какой-то гребаный здравый смысл, и она с радостью нырнет в мой грузовик и поедет со мной домой, как только закончит заниматься серфингом. Я достал телефон, чтобы позвонить Джей-Джею, гадая, где он, блядь, находится, но был избавлен от лишних хлопот, когда он выбежал из воды вместе с Чейзом, а их доски были зажаты под мышками.

— Приятно знать, что вы развлекаетесь, — процедил я сквозь зубы. — Вы что, просто заскочили домой за своими досками и прочим дерьмом, даже не удосужившись позвонить и сообщить мне, что нашли ее?

— Остынь, братан, — рассмеялся Джей-Джей. — Я попросил Пистона забрать наше барахло и привезти его сюда. Мы не спускали с нее глаз, клянусь. Мы следили за ней с океана.

— А что, если бы она снова сбежала? — Зарычал я.

— Тогда мы все вернулись бы к хорошей жизни, — пробормотал Чейз, проходя мимо меня, и я с хмурым видом смотрел ему вслед, пока он не достиг края пляжа, где был припаркован грузовик Пистона, а сам он курил за рулем, наблюдая за серферами.

Чейз прислонил свою доску к борту грузовика, снял гидрокостюм и оставил его сушиться на капоте, так что изображение Сансет-Коув на его спине влажно поблескивало в утреннем свете. Его темно-красные плавки промокли насквозь, и не одна девушка уставилась на него, когда он достал из машины пачку сигарет и направился обратно к нам, закуривая.

Джей-Джей тоже снял свой костюм, повесив его сушиться на моем грузовике, прежде чем встать рядом со мной, глядя на воду, где Роуг ныряла под волны со своей доской, чтобы преодолеть волну. Мои зубы заскрежетали у меня во рту, когда я наблюдал, как исчезает ее круглая попка.

Она развернула свою доску и начала грести, когда за ее спиной начала формироваться волна. Ее руки рассекали воду, пока она боролась, чтобы поймать ее. Когда волна подтолкнула ее вперед, она подпрыгнула, и ее колени согнулись, когда она оседлала волну и заскользила по ней, выглядя как гребаная мечта. Я просто стоял и смотрел на ее подтянутое тело, напрягающееся и изгибающееся, забывая обо всем, и просто наблюдая.

Она улыбалась так лучезарно, что, клянусь, у меня екнуло сердце, и я невольно задался вопросом, могла ли она часто бывать на воде, где бы ни была последние десять лет. Мы все шутили, что ей следовало родиться русалкой, потому что она была одержима океаном, и я действительно надеялся, что у нее хотя бы это было, где бы она ни была.

Ее маленькое бикини привлекало к ней много внимания, и я перевел взгляд на мудаков, с которыми она была здесь прошлой ночью, так как несколько парней пихали друг друга локтями, указывая на нее в воде.

Я сунул пальцы в рот, свистнув ей, и когда ее глаза встретились с моими, я поманил ее выйти, потому что мой собственнический гнев оставлял кровавые следы от когтей у меня внутри. У меня чесались руки всадить пулю в череп каждому мужчине, который на нее пялился. И когда я направился к воде с намерением снова заключить ее задницу в свои объятия, она показала мне средние пальцы обоими руками.

— Роуг! — Взревел я, и моя голова резко повернулась, чтобы взглянуть на парней, свистящих по-волчьи, в то время как мой мозг был близок к тому, чтобы воспламениться. Все, кто увидел меня, тут же заткнулись нахуй, но мой взгляд остановился на одном мудаке, который достал свой телефон и записывал ее.

Картер Дженсон. Хиппи-наркоман, отморозок в шароварах с замашками пиздюка.

Я отвлекся от него и вошел в океан, поплыв к Роуг, как только оказался на достаточной глубине. Она была недостаточно быстра, чтобы убежать от меня. Я перевернул ее доску резким рывком за нос, и она закричала, падая под волны. Я оттолкнул доску за спину, позволив ей плыть обратно к берегу, а сам схватил ее за талию и прижал к себе, чтобы скрыть ее тело от посторонних глаз.

— Отпусти меня, псих! — закричала она, царапая мою спину, когда я прижал ее к своей груди. У нее не хватило сил отбиться от меня, когда я вернулся к берегу и поймал ее запястья, прижав их к основанию позвоночника. Она впилась зубами в мое плечо, и я застонал, не в силах сдержать восторга, пока вел ее к своему грузовику, где Джей-Джей услужливо открыл мне дверцу. Я затолкал ее внутрь, забираясь следом, и Джей-Джей бросил мою футболку в пространство для ног, хохоча во все горло.

Я схватил ее и натянул ей на голову, пока она брыкалась, кричала и извивалась, но я никуда ее не отпущу, пока она, блядь, не прикроется.

— Если ты хочешь остаться здесь со своими друзьями, тогда надевай эту гребаную футболку, или я сию же секунду отвезу тебя домой, — рявкнул я, и она замерла в шоке.

— Ты не можешь обращаться со мной как с ребенком, — прошипела она, ее тело извивалось подо мной, а запах морской соли пропитал ее плоть.

— Могу, если ты будешь вести себя как ребенок, — огрызнулся я в ответ. — Что это была за чертова выходка? Ты пыталась меня соблазнить.

Она прищурилась, а затем ее глаза затуманились, и она облизнула губы. Ее ноги обвились вокруг меня, притягивая меня вплотную к своему телу, и мое дыхание стало тяжелее, когда я подумал, как ей могло бы понравиться, если бы я трахнул ее на сиденье моего грузовика. Никто никогда больше не усомнится в том, кому она принадлежит, если услышат, как она выкрикивает мое имя.