Леон нежно заправил прядь моих волос за ухо.

— Это всё, что ты наденешь, когда мы снова ляжем в постель, — тихо произносит он.

Я застегнула застежку на одной из бриллиантовых сережек, а затем достала из коробочки другую.

— Это приказ или просьба? — спрашиваю я, улыбаясь.

Он рассмеялся, наблюдая за каждым моим движением.

— Это твой выбор, — отвечает он.

Поправив серьги, я подняла подбородок.

— Ну, и как они смотрятся? — интересуюсь я.

— Они меркнут на фоне тебя, — тихо отвечает он. — Но, должен признать, они тоже красивые.

Я подошла ближе и нежно поцеловала его в щеку.

— Ещё раз спасибо, Леон, — говорю я.

— Не за что, — отвечает он, нежно касаясь моей щеки. — Одевайся уже.

— Расскажешь мне о своей семье, пока мы будем ужинать? — предлагаю я.

Он слегка отстраняется.

— Я найду Виктора Михайловича. А ты заканчивай одеваться и приходи в гостиную.

Я хватаю его за руку, чтобы остановить, когда он собирается выйти из комнаты.

— Леон, ты не расскажешь мне о своих братьях и сестрах? Я ничего не знаю о твоей семье.

Его рука в моей напрягается.

— Мне нечего сказать. У меня нет ни братьев, ни сестер. У меня нет семьи. И никогда не было.

С этими словами он высвобождает свою руку и уходит, не произнеся больше ни слова.

Леон

Этот брак навсегда останется частью меня. Аромат кожи моей жены, сияние ее глаз, когда она смотрит на меня, и то, как она прикасается ко мне навсегда останется в моей памяти.

Если всё, что у меня есть с ней, — это только обещанные три месяца, я проведу остаток своих дней, наслаждаясь воспоминаниями о таких моментах, как этот.

Я никогда не захочу другую женщину так, как хочу Веронику.

Она вздыхает и откусывает еще один маленький кусочек пирога, который приготовила ее мама.

Я внимательно наблюдаю, как она облизывает языком нижнюю губу и как на её губах появляется легкая улыбка.

— Этот пирог просто божественный, — говорит Виктор Михайлович, который сидит рядом с нами и уплетает десерт за обе щеки.

Он был в библиотеке, когда я пошёл его искать.

К тому времени было уже почти девять вечера. Я провёл несколько часов в постели со своей женой, предвкушая то, что планирую сделать с ней позже.

Я собирался покрыть поцелуями каждый сантиметр её тела, прежде чем медленно войти в неё.

Я хочу, чтобы эта ночь длилась до самого рассвета.

— Это моя мама испекла, — с гордостью заявляет Вероника. — Она печет торты и пирожные на заказ. Некоторые рецепты она доводила до совершенства годами!

— Оно того стоило, — усмехается Виктор Михайлович. — Это, безусловно, лучшее, что я пробовал за всю свою жизнь.

За всю его жизнь.

После этих слов Вероника посмотрела на меня. Я вижу печаль в её глазах и знаю, о чём она думает. Его жизнь подходит к концу.

Я хочу изменить это, но я не могу исправить то, что беспокоит Виктора Михайловича. Как сильно я бы этого хотел!

Вероника пытается продолжить разговор.

— Кто-нибудь хочет кофе или чаю?

Виктор Михайлович отмахивается от этого предложения, взмахнув рукой в воздухе.

— Мне ничего не нужно. Я возьму почитать книгу и пойду в постель.

Я отстраняюсь, чтобы помочь ему встать.

— Я пойду с вами в библиотеку.

Вероника тоже встает.

— А я уберу со стола.

Футболка, которую она носит, поднимается на несколько сантиметров, открывая полоску гладкой кожи её живота над поясом джинсов.

Сегодня вечером эта полоска станет отправной точкой моего путешествия по её телу.

— Не задерживайся, ладно, дорогая?

Я с трудом сдерживаю улыбку.

— Конечно, дорогой, — Вероника хлопает своими длинными ресницами. — Я быстро уберу со стола, а потом приму ванну.

Я тоже хочу принять ванну, поэтому кладу руку на спину Виктора Михайловича, чтобы ускорить его.

Он поворачивается к Веронике.

— Я говорил тебе сегодня, что ты сделала Леву самым счастливым человеком на свете?

Его слова заставляют меня затаить дыхание, потому что это правда.