— Спасибо, — вдруг совершенно серьезно говорит Фируз.

Мы лежим головами друг к дружке и смотрим в голубое небо, которое просвечивает из-за сосен.

— Не за что.

— Я давно столько не смеялся. Спасибо. И что вчера заступилась. И за Музу. Теперь мне есть ради чего жить.

Поворачиваюсь на бок и смотрю на мальчонку. Боже, он же совсем ребенок. А говорит как взрослый. Через сколько всего ему пришлось пройти в свои семь лет?

— Где твои родители? — тоже перехожу на серьезный тон.

— Автокатастрофа.

— Мне жаль.

— Не стоит. У меня есть Ахмед.

— Кто он тебе?

— Кирве.

— Это кто?

Фируз тяжело вздыхает и пытается объяснить. Не уверена, что поняла его правильно, но кажется это кто-то вроде крестного отца. Мальчишка рассказывает, что живет он вместе с семьей Ахмеда. По тому, как он отзывается о членах своей названой семьи, я понимаю, что живется ему не очень сладко. Особенно ему достается от двух старших дочерей. И только Ахмед в целом к нему хорошо и относится.

— Ты поэтому работаешь? Потому что нет родителей?

Я на самом деле хочу узнать больше. А Фируз на удивление очень разговорчив. Возможно так сказалась усталость вперемешку с удовольствием. Парень выглядит добродушно.

— Нет, — он усмехается, — у нас почти все дети работают.

— В смысле? — всеми силами стараюсь не передать истеричные нотки.

— Так сложилось, — он пожимает плечами, — дядя Ахмед еще пытается что-то с этим сделать. Организовывает митинги, собирает взрослых. Только мне кажется, что все это бессмысленно.

— Почему?

— Деньги, — он снова усмехается, — за взрослых работников нужно платить налоги, плюс минималка только повышается. Дети же работают неофициально. Нам можно и не платить вовсе. И такое бывает… — он тяжело вздыхает, видимо, вспоминая как раз таки такой случай, потом собирается и продолжает, — За нас не нужно платить налоги. И мы не требуем минимальной зарплаты. Не имеем права. Детей нанимают все больше, взрослых все меньше. Они не могут найти нормальную работу. Приходится идти нам. Семьи-то надо кормить. Мелких особенно.

Откидываюсь обратно на спину и пытаюсь переварить услышанное. Какое-то шестое чувство шепчет мне, что не следует сейчас жалеть Фируза. Иначе он больше никогда не будет со мной делиться подобным.

— Подожди, но если я правильно поняла, кто такой Ахмед, то тогда я все равно не понимаю, зачем тебе работать. Разве у Ахмеда не хватает денег?

Фируз наконец-то поворачивает голову в мою сторону, перехватываю его острый взгляд.

— Муза.

— Причем тут кошка?

— Ты знаешь, сколько стоит нормальный кошачий корм у нас в регионе? — цинично спрашивает.

— Нет, — сокрушенно качаю головой, задаваясь вопрос, на какую участь я его подписала.

— Ахмед выдал мне небольшую сумму, на которую можно покупать корм в рядовой сетке. Но то, что там можно купить на эту сумму, ужасного качества, Муза достойна лучшего. А чуть более приличный корм стоит сильно дороже, — он тяжело вздыхает и снова отворачивается от меня, — Раньше было еще место, где хороший корм продавался за приемлемую цену, теперь это место отошло к известной сетке…

У меня внутри растет нехорошее предчувствие.

— А как называлось то место, не помнишь?

— Почему? КедиКэт, — спокойно отвечает Фируз.

Мое сердце останавливается. Замечаю заинтересованный взгляд и стараюсь взять себя в руки.

— А где ты работаешь? — не узнаю свой голос. Он спокойный и уверенный, хотя маленькая девочка внутри меня кричит и рвет на себе волосы. Фируз еще ничего не сказал, а я уже знаю ответ.

— Каждип Икюрб, а что?

Бам-Бам-Бам. У меня шумит в голове, чувствую, что мое сердце подпрыгивает к горлу. С трудом сглатываю ком.

— Ничего, просто спросила, — слышу свой голос, как будто, сквозь толщу воды.

Соберись, Алина. Ты знала, что так будет. От хорошего настроения не осталось и следа, но я ни за что не испорчу детям этот день своими внутренними терзаниями.

— Я хочу мороженое. Пойдем?

— Я не буду, — закономерно отказывается Фируз, тем не менее поднимается и идет обуваться.

— А я буду.

Натянув кроссовки и дружелюбную улыбку, мы подходит к небольшому магазинчику. Я беру себе клубничное мороженое. Фируз размышляет о чем-то своем. Наконец, Саша и Макс возвращаются.